Сергей Голяков - Выхожу на связь [Очерки о разведчиках]

Машина завизжала тормозами перед стоящим на дороге румынским офицером.

— Ну чего под колеса лезешь, жить надоело?! — высунувшись в дверцу, прокричал шофер и тут же увидел перед носом стволы двух автоматов — «шмайсеров». С другой стороны солдаты мигом выволокли сладко дремавшего помощника. Быстрота и успех первой операции окрылили всех.

— Ну, теперь со своим транспортом нам километры не страшны, а то бы пехом по степи, как при царе Косаре, — взвалив рацию на спину, произнес Иван Чабан и направился к Бежану, который уже проверял содержимое кузова.

— Э-э, да тут, братцы, харчей на батальон хватит! — торжествующе крикнул Бежан.

Строян деловито обошел машину, ударил ногой по скатам и, как заправский шофер, уселся за руль. Наутро остановились перед скопищем солдат, повозок, сгрудившихся около наскоро оборудованного полустанка невдалеке от станции Зимовники, на которую, видимо, время от времени еще прибывали товарные поезда.

Капитан Брэтеску, взяв с собой для представительности огромного мрачного Кицу, стал пробираться к перрону. Высокий, с иссиня-черной бородой, особенно оттеняющей его костистое белое лицо, в добротном полушубке, отороченном черной мерлушкой, в немецких кожаных летных сапогах, Брэтеску производил впечатление щеголеватого фронтового офицера из штаба какого-нибудь крупного соединения. Румынские солдаты расступались перед ним с почтительным страхом, немецкие же — с мрачным ожесточением. Вскоре Брэтеску оказался лицом к лицу с румынским молоденьким лейтенантом, который уверял немецкого фельдфебеля, что вагоны предназначены для перевозки обмороженных румынских солдат.

— Я ничего не знаю. Комендант станции, майор Фукс, приказал мне погрузить немецких раненых солдат… И хватит болтать, иначе…

— Что иначе, господин фельдфебель? — отчеканивая каждое слово, по-немецки произнес Брэтеску. — Что иначе, я вас спрашиваю?! — Толпа румынских солдат угрожающе загудела. Не поворачиваясь, Брэтеску величественным жестом командира, привыкшего повелевать, сделал знак молчать. — Потрудитесь разговаривать в более приличном тоне со старшим по званию. — Фельдфебель презрительно смерил взором с ног до головы лейтенанта и, не говоря ни слова, хотел было уйти. Его остановил зычный бас Брэтеску: — Фельдфебель! Я не кончил говорить с вами! — И тут он увидел, как, прокладывая дорогу локтями, к нему движется какой-то маленький, толстенький майор.

— Что здесь происходит?! Почему не освобождают вагоны, фельдфебель?!

— Да вот тут какой-то капитан влез не в свое дело и людей мутит.

Брэтеску щелкнул каблуками и, приложив пальцы к козырьку, представился:

— Офицер связи при штабе танковой группы шестой армии, капитан Брэтеску. — Толпа загудела и стала сжиматься вокруг офицеров. — Я имею честь говорить с комендантом станции майором Фуксом?

— Да!

— В таком случае вы мне позволите продолжить этот разговор где-нибудь в более спокойном месте?

Шарообразный майор, готовый было вспылить и оборвать румынского офицера, был покорен изысканной почтительностью Брэтеску. Буркнув что-то вроде «пойдемте», он решительно двинулся сквозь толпу. В небольшом, выкрашенном в белый цвет бараке майор встал за стол и принял картинную позу грозного начальства: «Я вас слушаю!» Брэтеску огляделся. В углу, не проявляя никакого интереса к вошедшему, стоял офицер в шинели и мрачно глядел в окно, под которым бушевало море солдатских голов.

— Господин майор, румынских солдат высаживать из вагонов нельзя. — И, предупреждая возможное возражение поднятием ладони, Брэтеску продолжал: — Это опасно, господин майор.

— По-моему, господин капитан прав, — внезапно вмешался в разговор стоящий в полумраке офицер. Глаза Фукса виновато замигали.

— С кем имею честь говорить? — повернувшись, произнес Брэтеску.

— Капитан Крупке… Вы, капитан, пойдете и успокоите румын, а вы, Фукс, наведете порядок среди наших. Пообещайте что хотите, но этих людей надо развести в разные стороны. Иначе для усмирения мне придется поднимать по тревоге наших танкистов. Вы меня поняли, Фукс? — Затем подчеркнуто вежливо добавил: — Если вас не затруднит, господин капитан, то после всего этого нам необходимо было бы совместно обсудить наше положение. Заходите вечером, поужинаем у нас в офицерской столовой.

Узнав о принятом решении оставить обмороженных в вагонах, румынские солдаты удовлетворенно перешептывались и с почтением поглядывали на неведомо откуда свалившегося защитника. Что же касается лейтенанта, то тот просто не сводил с него восторженного взгляда.