Вацлав Подзимек - Над нами синее небо

Ознакомив капитана с ситуацией, Клетечка спросил, что же ему теперь делать со скрипками, которые остались от того деятеля. По выражению его лица было видно, как он боялся, что может быть принято решение сдать ненужные скрипки государственным организациям.

«Здоровый мужской разум в конце концов победит, но это будет длиться долго», — подумал капитан, а Клетечке сказал, что посмотрит сам.

В действительности же для решения проблемы не потребовалось столь длительного времени, как предполагал капитан. Кто-то мудро решил, чтобы лишние скрипки были переданы гражданским организациям, и благодаря этому были устранены затруднения симфонических оркестров в приобретении скрипок.

День, когда отгружали скрипки, был для всего политического отдела праздником, лишь капитан Клетечка недовольно потирал нос.

Капитан решил созвать совещание политических работников. Когда же он доложил об этом решении генералу, дело осложнилось. Генерал еще при первой встрече высказал желание прийти и «поднять моральный дух людей», чтобы не лодырничали. Он почему-то считал, что политические работники ничего не делают. Их беседы с людьми он рассматривал как бесполезную трату времени, признавая лишь те занятия и собрания, которые продолжались не более получаса; считал бедой, если заставал какого-либо политрука читающим газету. Он имел собственное представление о деятельности политического работника. По его мнению, такой работник даже на шаг не может отойти от своего командира, должен всюду его сопровождать и каждый его приказ немедленно на месте обосновывать политически. Командиры и политработники помнили это, и когда генерал приезжал куда-нибудь в часть, он всегда находил их вместе; расходились только тогда, когда убеждались, что самолет генерала улет(ел. Иногда даже случалось и такое: генерал прибывал неожиданно, и командир, не сумев найти своего заместителя по политической части, выдавал за него кого-либо из офицеров штаба.

Для утверждения, что политические работники ничего не делают, у генерала, как он сам полагал, был сильный довод: «Если бы они не бездельничали, дело не доходило бы до нарушений порядка и уставов, не было бы нарушителей дисциплины и чрезвычайных происшествий». Он категорически отвергал предложение, чтобы командир имел политическое влияние и был воспитателем своих подчиненных: «Командир получает деньги за то, что командует, а политрук за то, что воспитывает. Как начнешь, Елинек, сваливать все это в одну кучу, не найдешь ни того ни другого».

Генералу казалось совершенно непонятным, как это капитан не имеет к совещанию подготовленного доклада, не сформулировал заранее задачи, а хочет только выслушать мнение людей.

«Прежде всего хочу сказать, что ты не будешь мне здесь устраивать подобные совещания; это не садоводы-любители. Тебе нужно узнать их взгляды, но сейчас не подходящее время для посадки анютиных глазок. Пойми хорошенько, мы — солдаты, и тут надо приказывать. Ты должен провести собрание, где скажешь им, чего от них хочешь, и потребуешь, чтобы они доложили тебе об исполнении. Иначе будем размениваться по мелочам, а это никуда не годится».

Позднее в это дело вмешался советник. Он поддержал капитана, сказав, что он новый работник, пока не знает обстановки и поэтому будет правильно, если выслушает мнения людей. Генерал уступил, даже перестал говорить о своем предложении поднять моральный дух, но внутренне не был согласен с ними.

И вот состоялось совещание без подготовленного доклада. Капитану сразу же бросилось в глаза, как политруки отличаются друг от друга. На совещании сидели майоры с проседью на висках и орденскими лентами на груди, от десяти до пятнадцати капитанов и надпоручиков, а также совсем молодые поручики и подпоручики. Некоторые из них еще не имели повседневной формы одежды и пришли на совещание в рабочем обмундировании. На груди некоторых можно было различить Февральский орден.

Капитан очень волновался. Он искренне желал, чтобы его хорошо приняли, и боялся, что те, кто имеет боевой опыт, будут относиться к нему свысока. Однако этого не произошло. Пусть даже для умудренных опытом это звучит как фраза, а для молодых будет казаться непонятным, но тогда вообще не шла речь о должностях, званиях, зарплате. Сам капитан еще не знал, сколько будет получать в армии, и это его не особенно волновало. Когда же, спустя месяц, принес первую зарплату офицера, значительно меньшую, чем получал раньше на заводе, жена ему не сказала ни слова. Через какое-то время, и то мимоходом, она поинтересовалась, не будет ли прибавки. После того как он разъяснил ей, что хотя и мало понимает в военной службе, но точно знает, что никакой прибавки к зарплате не будет, она лишь немного повздыхала и начала по-новому распределять семейный бюджет. На том и порешили. Потом их зарплату упорядочили, она стала не ниже, чем на заводе. Но вот какие-то «бешеные» деньги, о которых кое-где не без злого умысла распускались слухи, ему никогда даже не снились.