Ади Шарипов - Партизаны-казахстанцы

В городе ты должен разведать все огневые точки, расположение дотов и бункеров, вооружение и количество гарнизона. Если попадешься, скажешь, что идешь в деревню Плейки к своему дяде Иосифу Кукуть. Застанет утро или еще что — остановишься на хуторе у Антона Мацкевича. Это наш человек. — Командир показал на карте расположение хутора. — Найдешь?

— Найду, товарищ командир!

— О твоем задании никто, кроме присутствующих здесь, не знает. — Подчеркнул командир отряда. — Задание секретное и важное. От тебя зависит исход целой операции.

Я благополучно добрался почти до самых Миор. Подтянул повыше грубые домотканые штаны, отряхнул пыль с тяжелых, на деревянной подошве ботинок, вышел на дорогу. Впереди — у шлагбаума — вижу полицейского. С обеих сторон дороги, бегущей по дамбе, озеро. Обратно ходу нет. За кустами, чуть правее полицейского поста, виднеется костел. Плывут низкие, торжественные звуки органа. Богобоязненные старушки прикладывают руки к груди. Я, как меня научили, делаю то же самое. Одним глазом кошусь на полицейского. Но он даже на меня и не смотрит. Облегченно вздохнув, я прохожу мимо него в город.

Под утро, на хуторе Антона Мацкевича меня встретили наши разведчики.

— Пришел? — обрадовались они. — А мы думали, что ты уже не вернешься.

Только хотели уходить, вдруг слышим немецкую речь. Два фашистских солдата шли прямо к хутору.

— Млеко, яйки? — начал один из них, но, увидев вместо «янк» направленные на них автоматы, солдаты поспешно подняли руки. Оружия у них мы не обнаружили. Но что делать с пленными? Взять с собой? Но это может навлечь беду на хозяина дома. Казалось, что немцы догадались о наших колебаниях.

— Не убивайте нас! Мы не немцы. Мы — французы, испуганно заговорил один, путая русские, польские и немецкие слова.

— Эльзас, Лотарингия. Эльзас, Лотарингия, — начал лопотать второй. — Вот! — солдат положил руку на грудь. — Здесь сердце француза, а это, — он с ненавистью дернул себя за подол мундира, — фашистский, но сердце с вами.

Из дальнейшего разговора выяснили, что живут они в доме ксендза, охраняют дорогу, ведущую в город.

Война — есть война. Она не признает жалости и уважает жестокость. Выход подсказал Антон Мацкевич.

— Не трогайте ребят, Я им верю. Они еще пригодятся.

Мы послушались хозяина хутора и не ошиблись. После я узнал от Мацкевича, что эти эльзасцы снабжали через Антона наших партизан оружием и боеприпасами. Через день я вручил командиру своего отряда план-чертеж города Миоры с подробным указанием главных огневых точек и гнезд, расположенных на улицах, окраинах и задворках.

В ночь на 20 июля 1944 года, за три дня до начала наступления советских войск в Белоруссии, партизанские отряды и бригады по заранее разработанному плану нанесли массированный удар по железным дорогам противника. В ходе этой операции за три дня народными мстителями было пущено под откос сто сорок семь эшелонов с живой силой и техникой врага.

Наш отряд в эти дни вел беспощадную войну на железных дорогах Прибалтики в районе Вильнюс — Двинск — Утена.

Вот как оценил действия белорусских партизан бывший гитлеровский полковник Герман Теске: «В ночь перед общим наступлением русских, — писал он в статье «Военное значение транспорта», — на участке группы армии «Центр», в конце июля 1944 года, мощный отвлекающий партизанский налет на все важные дороги на несколько дней лишил немецкие войска всякого управления. За одну ночь партизаны установили около 10–10,5 тысяч мин и зарядов, из которых обнаружить и обезвредить удалось только 3,5 тысячи. Сообщение по многим шоссейным дорогам из-за налетов партизан могло осуществляться только днем и только в сопровождении вооруженного конвоя».

А на востоке раздавались оглушительные аккорды главного бога войны — советской артиллерии. До встречи с действующими частями нашей армии оставались считанные дни. Этот день пришел. Комиссар Гусев построил отряд. Трепеталось по ветру партизанское знамя. Подтянутые, чисто одетые и гладко выбритые, мы стояли в ожидании встречи.

И вот на дороге показался первый советский солдат. Автомат на боевой изготовке, за плечами плещется зеленая плащ-палатка.

Уставший, запыленный, он идет — великий освободитель родной советской земли.

— Отряд, смирно! Равнение на советского воина! — раздалась команда комиссара.

Рядом со мной плечом к плечу стояли мои друзья: Кузнецов, Савченко, санитарка Нина, Левка из рижского гетто и другие товарищи.