Уильям Эш - Выбор оружия

— Послушай, Кирин. Последнее время я часто думаю об одном и том же. Неудачи вызывают у некоторых из наших руководителей какое-то ожесточение, и знаешь, я начинаю спрашивать себя, заслуживаем ли мы победы. Да, Я даже не уверен, понравится ли мне порядок, который мы установим, когда победим. Я говорю не о Ли. А о некоторых…

— Вроде Анга?

— Да, о таких, как Анг. Он не такой, как ты или я. Он нас ненавидит. Он ненавидит всех, кто вырос в приличных условиях, даже если мы отказались от наших привилегий, чтобы участвовать в общей борьбе.

— А по-моему, тут совсем другое. Анг знает — те, у кого есть что терять, редко жаждут перемен. Такие, как мы еще не от всего отказались — далеко не от всего, Мэтт. Мы хотим, чтобы мир вокруг нас изменился, но сами мы остались прежними. Иногда, — добавил он задумчиво, — мне приходится призывать на помощь всю свою веру в то, что нашей борьбе все может идти на пользу; а без этого мне трудно поверить, что я сам могу быть полезен. Потому что я не до конца переменился, понимаешь. Меня это еще недостаточно затронуло.

Фрир раздраженно махнул рукой.

— Он не верит, что человек может вырваться из своего класса. Раз у тебя есть хоть какие-то привилегии, значит ты испорчен навек, вот как он считает,

— Анг? — с удивлением воскликнул Кирин. — Да ведь ты ничего не знаешь. Конечно, он никогда не говорит о себе; но Ли кое-что мне рассказывал. Его семья была богатой и влиятельной в своей стране. И в университете у него было столько денег, что он мог иметь содержанок.

— Что же произошло? — с недобрым любопытством спросил Фрир.

— Деньги пропали во время инфляции перед войной. Имение захватили сначала бандиты, потом правительственные войска, что тоже не лучше. Родителей убили, а сестру изнасиловали солдаты. Он бежал в город, стал наркоманом, связался с какой-то шайкой, и его избили до полусмерти. Он приехал сюда палубным пассажиром, украв билет у старика.

— Вот тебе и на, — презрительно сказал Фрир. — Он стал тем, что есть, просто потому, что на него обрушились беды и он все потерял.

— А как же! Непременно должна случиться беда, чтобы такие, как мы захотели изменить все вокруг, включая и самих себя. Помнишь, я говорил, что аскетизм древних философов-святых напоминает дисциплину, которой добровольно подчиняются все, кто участвует в нашей борьбе. Но это не так, Мэтт. Самому отказаться от всего тоже привилегия, которой никогда не пользовались многие миллионы людей. И стоит тебе отказаться, как уже начинаешь думать, что ты заслужил какие-то особые права. Что ты полный хозяин своей судьбы. В старину бывали аскеты, которые настолько умели обуздывать себя, что им казалось, будто они могут повелевать миром; и однако ничто вокруг не менялось.

Фрир шагал рядом, едва слушая Кирина, внутри у него было пусто и скверно.

— Иное дело, если обездолит судьба, — продолжал Кирин. — Тут начинаешь понимать, как мало зависит от тебя самого. И выход один — объединиться с другими обездоленными. Если присоединишься к такому движению, когда есть еще свобода выбора, то получится все равно как у Тека: он все спешит выполнить раньше, чем приказали, лишь бы сохранить иллюзию свободы.

— Ты все говоришь да говоришь, — с отчаяньем прервал его Фрир, — а я могу думать только о бедном мальчике, которого мы бросили!

Вечером того же дня они миновали окраину Парам Белора, обогнули пустынное, поросшее вьюнком бунгало — былой приют чиновников, инспектировавших район, — и вышли к просеке, где должны были встретиться с посланными из лагеря бойцами. Они взбирались на деревья и дважды видели в бинокль преследователей; это давало возможность приноравливаться и сохранять нужное расстояние. Все так измучились, что обращались друг к другу только по необходимости, а тут еще еле скрытая горечь, оставшаяся после недавнего столкновения, которое их разделило. Немногие слова, которыми они обменивались, были продолжением неутихшего спора об оставленном на болоте мальчике, один только Кирин пытался с присущим ему доброжелательством сгладить отношения, но никто его не поддерживал, В разговоре с Фриром он как-то упомянул о древнем обычае зарывать человека при закладке моста, чтобы не рухнули арки, и сейчас думал, что, может быть, и Тину суждено сыграть ту же роль в судьбе их маленького расколовшегося отряда; но Фрир знал, что пропасть слишком глубока, и все, что случилось там, на глинистом островке, лишь углубило трещину, которая появилась давным-давно.