Иван Падерин - На главном направлении [Повести и очерки]

— Правый фланг, правый фланг! — звал он в трубку телефона, но ему никто не отвечал. Связь была прервана.

Враг, превосходя силами во много раз, на нескольких участках смял оборону полка. Кое-где фашистские автоматчики просочились даже в глубь позиций и, захватив часть запасных траншей, отвлекли на себя и без того ослабевшие силы батальонов. Казалось, еще час-другой — и наступит гибель теперь уже не одного, не двух человек, а целого гарнизона. Сдаваться в плен здесь никто не собирался. Поэтому многие защитники осажденного гарнизона откладывали по одному патрону в грудной карман для себя — лучше смерть, чем плен!

Титов знал, что его воины в нужный момент поступят именно так, но погибать от своей руки было еще рано, лучше оставленную для себя пулю послать врагу. Ведь главным силам теперь известно, что осажденный гарнизон живет. Значит, надо стоять до последнего вздоха.

Распахнулась дверь. Тяжело и медленно вошел Зернов. На лбу бронебойщика кровоточила рана. Где он был и как дрался с врагом, никто не знал, а о себе Зернов никогда не рассказывал.

— Костя ушел… — доложил он после минутного молчания.

— Один… Понятно, — строго заметил Титов.

— Искал, не нашел, — ответил Зернов, потупив глаза и задумавшись.

«Неужели голубь, которого я принес тогда, чтобы на какое-то время отвлечь Костю от тяжелых дум о смерти отца, неужели короткая беседа о разведчиках, что используют голубей для передачи сведений, толкнула Костю на такой шаг?»

— Доложите обстановку, — потребовал командир полка.

Зернов с трудом поднял голову.

— Тяжело…

— Ни шагу назад! — властно приказал Титов.

В голосе командира Зернов не уловил ни отчаяния, ни растерянности. Наоборот, от командира полка веяло уверенностью и непреклонной волей. Эта уверенность передалась и Зернову. И если, входя сюда, он думал о последней схватке с врагом, из которой не собирался вернуться живым, то сейчас, будто не чувствуя усталости, ответил:

— Приказывайте…

Через несколько минут Титов был в боевых порядках. Его от окопа к окопу переносил Зернов. На этот раз он, как никто другой, понимал, почему командир полка рвался в бой. И там, где они появлялись, устанавливался порядок. Титов пресекал растерянность, назначал командиров взамен выбывших, а тех командиров, которые вместо руководства подразделениями сами ложились за пулеметы или лихо бросались в атаку, отстранял от должностей.

— Лихость и отвагу проявить легче, чем управлять боем, — говорил Титов.

У ограды завода, куда особенно старались прорваться фашисты, Титов организовал круговую оборону.

Несколько часов подряд, цепь за цепью, большими группами, фашисты атаковывали полк то с одной, то с другой стороны. Образовалось несколько изолированных друг от друга гарнизонов. В одном из них остался Титов. Командира полка больше всего волновало то, что фашистам удалось занять овраг, пересекающий заводской район. Там, в овраге, были сосредоточены огневые позиции минометных рот. Попытки организовать контратаку для спасения минометчиков не дали результатов. Фашисты, расправившись с минометчиками, начали перебрасывать свои силы на другой участок. Их тактика была несложной. Они уничтожали осажденный гарнизон по частям.

Дошла очередь и до участка обороны, которым непосредственно руководил Титов.

Сюда враг выплеснул не одну тонну раскаленного металла. Пулеметы, точно косы, срезали остатки обгоревших кустов, когда-то украшавших заводскую ограду, мины сравнивали бугорки земли, снаряды разворачивали остатки разрушенных стен. В воздухе висела кроваво-черная туча дыма, смешанного с кирпичной пылью. Нагретая осколками земля дымилась едкой пылью и взрывчаткой. Казалось, от одного этого защитники завода задохнутся и прекратят сопротивление. Но, сосредоточивая огонь на определенных объектах, фашисты тем самым открывали направление атаки. Этого для Титова было достаточно, чтобы встретить поднявшихся в атаку немцев с флангов. Цепи врага вынуждены были отползать назад.

Были моменты, когда фашистам удавалось приблизиться вплотную и завязать траншейный бой. Тогда в ход пускались штыки, ножи, лопаты и уже не было слышно ни стрекотни автоматов, ни взрывов гранат. Выкрики, вопли! Разрезая воздух, мелькали лопаты и стрелами проносились вдоль траншей штыки. Бой длился несколько часов.

Траншеи, окопы, ходы сообщения были завалены трупами фашистов. Были потери и среди защитников гарнизона. Не было только раненых, молящих о пощаде. Все, кто мог держать оружие, дрались до последнего вздоха.