Николай Дворцов - Море бьется о скалы [Роман]

— Конечно, господин унтер-офицер… Получите весточку… Как только представится случай…

Штарке, описав правой ногой дугу, круто повернулся напротив Аркадия.

— Я с тобой откровенен, Аркаша. Я понимаю… Есть неудобство… Русский против русских… Так пусть это тебя не смущает… Главное — идея… Мало ли было немцев коммунистов. Мы их вывели.

— Меня, господин унтер-офицер, ничего не смущает. Я знаю, за что иду воевать.

Унтер доволен. Парень глуп больше, чем он полагал. Унтер подал Аркадию ладонь. Тот крепко сжал ее обеими руками, признательно заглянул в лицо.

— Счастливо! Как это у вас говорят? Да, ни пуха ни пера…

— А вам счастливо оставаться.

Выйдя за дверь, Аркадий мгновенно становится самим собой. Слегка наклонив голову, он задерживает шаг. А что если решить эту собаку? Вот вернуться и прикончить? За Федора, за всех… Ну, а потом что? Нет, так дешево он жизнь свою не отдаст.

К бараку Аркадий подходит веселым. Его лицо напоминает майское небо в солнечный день. Подбрасывая на ладони буханку, Аркадий насвистывает.

— Земляк! — от толпы отделяется Цыган. Ему жаль парня, больно с ним расставаться.

— Дядя Семен! До свиданья, земляк! На вот хлеба.

— Да зачем? Тебе ведь самому…

— Бери! Вот сигареты, вот сыр. Бери! Скажи там, дома, если угодишь. Скажи, — Аркадий окидывает взглядом пленных, — скажи, что погиб за родину.

В толпе слышится смачный плевок.

— Так бы и съездил в морду. Пакость!..

— Да ладно тебе… Не дури, — упрашивает Цыган.

Аркадий ухмыляется.

— Разойдись! Чего столпились? — чуть не со средины двора приказывает Антон.

Степан заходит в коридор. Он мысленно пытается поставить себя на место Аркадия. Тяжело, невероятно тяжело. Чужой среди своих… Если бы можно было пожать руку этому пареньку, сказать теплое слово. А почему нельзя?..

— Иди сюда, — приглашает Степана Бакумов. Стоя у окна, он наблюдает за происходящим во дворе.

Пленные разошлись, и Цыган с земляком разговаривают под самым окном. До них не более двух метров. Бакумов слегка барабанит пальцами по стеклу. Аркадий поднимает глаза, кивает. Его лицо бледнеет, губы плотно сжимаются.

К воротам проходят конвоиры с ранцами и винтовками за плечами.

— Отъезжающие, строиться!

Аркадий, в последний раз кивнув, прикрывает на секунду ладонью глаза и стремительно уходит.

— Жаль… — Бакумов крякает, водит пальцем по стеклу. — Привет от Олега.

— Что? — Степан чувствует себя так, будто его крепко ударили по голове. Жив, Олег! Жив!.. Жив!..

— Что слыхал… Норвежец с самоходки передал… Худо им там… Голодно…

— Надо помочь.

— Постараемся.

Штарке завтракал, когда солдат принес почту — иллюстрированный журнал и «Фелькишер Беобахтер» за целую неделю.

Унтер не спеша, с чувством доел овсянку, выпил кофе, закурил, а потом уже принялся за газеты. И чем больше читал, тем сильнее портилось настроение. Там, в Берлине, бодрятся, а дела в сущности швах. И откуда у русских такая техника, такие людские резервы? Столько территории брали, столько перебили, а они прут и прут.

Штарке раздраженно отодвигает развернутые газеты. Чертовщина! В ту войну в дураках остались и теперь… А эти англичане с американцами форменные идиоты. Кому помогают? Большевикам! Ну, подождите, господа, спохватитесь, да поздно будет. Прижмут вас…

Штарке выходит на крыльцо. В широкую распахнутую дверь кухни видно, как около красных котлов хлопочет повар. Ишь ты, шмид! Прилип к теплому местечку. Ждет…

Все они ждут. Ждут и радуются. А ведь рановато радуетесь, «товарищи». Можете не дождаться! Красная Армия далеко, а он, Штарке, рядом…

Длинный телефонный звонок заставляет унтера вернуться в комнату.

— Штарке? — кричит трубка.

Унтер сразу узнает гауптмана гестапо.

— Яволь, господин гауптман! — унтер прищелкивает каблуками. А трубка хрипит, захлебывается от ярости:

— Чем вы там занимаетесь? Штарке! Оглохли? Кого набираете в эту чертову освободительную армию? Большевиков набираете! Бандитов! Да еще расхваливаете…

— Го… господин гауптман… Господин гауптман, я не могу понять.

— Я тоже не могу… Похоже, что большевики обратили вас в свою веру.

— Господин гауптман… Вы говорите такое…

— Что лепечете? Болван! Откуда у вашего денщика гранаты и пистолет?

— Гранаты?! Пистолет?!

— Да, да! Не прикидывайтесь дурачком, Штарке!..

Трубка продолжала хрипло браниться, оскорблять, но Штарке уже ничего не слышал. Кровь бросилась в лицо, в ушах зашумело, застучало в висках.