Сергей Прага - Да, был

Старко упрямо тряхнул головой. Нет, пока есть силы, пока хватает воздуха, надо выбраться наружу. Хорошо бы иметь под рукой лопату, штык или, на худой конец, доску…

Подсвечивая фонариком, Старко начал тщательно осматривать содержимое погреба. Несколько цинковых коробок с патронами, ящики с гранатами и фляжка с ружейным маслом лежали отдельно. Чуть поодаль, на плащ-палатке, грудой свалены банки консервов. В двух больших картонках — галеты, термос с питьевой водой. В углу — вещевые мешки, скатки, противогазы. Переворошив шинели, Старко обнаружил две малые шанцевые лопаты в чехлах.

Вооружившись лопатой, Старко в темноте начал энергично долбить землю, завалившую выход. Через час, усталый, он сел и включил фонарик: удалось прорыть туннель длинной не более метра. «Сколько еще осталось?» — вяло подумал он и тут же сам себе громко ответил: «Сколько бы ни было — рой! Надо рыть…»

Вскоре земля пошла легче, податливее.

Наконец наступил долгожданный момент: лопата легко врезалась в грунт, ушла в пустоту. Над головой Старко появилась дыра, а в ней кусочек синего неба и малюсенькая звездочка. Несколькими ударами Старко расширил отверстие и, не выпуская из рук лопаты, выкарабкался.

Ему хотелось подняться на ноги, потянуться, расправить плечи, но то, что он увидел там, где до налета авиации была «ничейная» полоса, заставило его быстро отползти в сторону и притаиться за бесформенной глыбой земли.

На одном из бугров стояла большая грузовая машина с включенными фарами. По освещенному участку двигались люди. Двенадцать силуэтов, по два рядом, медленно переходили от кочки к кочке, изредка нагибались, поднимали с земли темные продолговатые предметы и, поднося к машине, грузили в кузов…

Минут через двадцать грузовик, пятясь, скатился с бугра, поманеврировал и, натужно гудя, остановился значительно ближе к Старко. Уже на новом участке силуэты принялись за свое занятие.

Старко лежал в оцепенении: в нескольких десятках шагов от него работала похоронная команда врага. Значит, фронт передвинулся на восток, и так далеко, что гитлеровцы рискуют освещать местность автомобильными фарами.

Постепенно могильщики приближались к бывшему переднему краю обороны. Они громко разговаривали, перекликались. Метрах в десяти от глыбы, за которой укрывался Старко, остановились двое. Включив ручные фонарики, могильщики потоптались на месте, а затем, что-то прокричав в темноту, направились к машине.

Опасность миновала. Старко пошевелился, переменил позу и уже спокойно стал наблюдать, как, закончив работу на участке, могильщики залезли в машину и та, переваливаясь с кочки на кочку, медленно-медленно поползла по полю, залитому лунным светом.

Откуда-то из темноты донесся слабый стон. Старко насторожился, присел на корточки, стал вслушиваться. Стон повторился. Он шел откуда-то снизу, из-под земли.

Фельдшер на четвереньках прополз влево. Прямо перед ним, из глубины, раздалось протяжное «О-о-о!»

Старко обеими руками обхватил глыбу, из-под которой слышался стон, навалился на нее всем телом, отвалил в сторону, направил в открывшуюся пустоту слабый луч «жучка».

На дне траншеи, по пояс засыпанный мелкими комьями земли, лежал боец. По портупейным ремням и по руке с часами Старко признал в раненом бойце Русина.

— Товарищ старший лейтенант! Товарищ старший лейтенант! — вполголоса окликнул его Старко.

Раненый глухо застонал. Старко спустился в траншею, подхватил командира и бережно взвалил на плечо.

В ПЕЩЕРЕ

Старко уложил Русина в глубокой воронке, вспрыснул ему противостолбнячную сыворотку. Старший лейтенант был ранен осколком в спину, потерял много крови.

Наложив повязку, фельдшер пригорюнился: одно дело — в условиях боя — «обработать» раненого и доставить до батальонного санитарного пункта или сдать в ближайший госпиталь, и совсем, другое получилось с ними. Двое, по сути дела, беспомощных людей в тылу противника, у которого, как известно, один закон: военнопленному пуля в затылок. «Как же быть?»

Можно занести старшего лейтенанта в погреб и там подождать, пока тот окрепнет. Но спустить раненого через вертикальную дыру невозможно. К тому же у него такое состояние, что выздоровление может затянуться, а высота на виду, чего доброго фрицы обнаружат погреб…

Насколько помнил Старко, вблизи — ни одного села, а если даже село и есть, то там, конечно, оккупанты.

Оставалось одно — под покровом ночи унести раненого подальше от места боя, замаскироваться в укромном уголке, а там или отобьют врага и он отступит, или, со временем, удастся найти доброго человека, который не откажет приютить раненого.