Владимир Богомолов - «Жизнь моя, иль ты приснилась мне...»

— Правильно, Федотов, с мирным населением мы не воюем! И с немками — заруби себе на носу — не спим! Это, опять же, патриотизм — гордость не позволяет! А также по санитарным соображениям! Расшифровка: их немецкие мужья облазили в Европе все барда- ки и столько гадости насобирали! А ты человек брезгливый! Любой союзник по-мужски тебя поймет и даже пожалеет, посочувствует!.. А еще ты должен им обязательно сообщить нашу основную позицию, высказанную товарищем Сталиным: гитлеры приходят и уходят, а государство германское и народ немецкий остаются! Взял?

— Так точно!

— А как фамилия нового американского президента?

Мы готовились к встрече с союзниками, нас инструктировали, мы тоже не лыком шиты.

— Труман! — выпаливаю я.

— Не Труман, а Трумен! — поправляет меня Сергеев. — Запомни, Федотов, на конце «е»! Трумен!.. Елена… А что, Федотов, ты делаешь, если кто-нибудь из союзников вздумает интересоваться вопросами, представляющими военную или государственную тайну?

— Отвечаю, как в инструкции, одним словом, коротко и ясно: не комитетен.

— Что-что? — морщится Сергеев. — Повтори!

С запоминанием и произношением иностранных слов, особенно сложных, у меня всегда бывают трудности и напряженность. Я старательно повторяю:

— Не комитетен.

— Отставить!.. Не кам-пе-тен-тен! — раздельно, по слогам произносит он. — Запомни: не кам-пе-тен-тен!.. Тут, Федотов, возможны провокации. Но сколько бы тебя ни подталкивали на разглашение, отвечаешь одинаково: не кам-пе-тен-тен! Как бы на тебя ни наседали, как бы ни ловили — не кам-пе-тен-тен! И все! Повтори! По слогам!

Я весь напрягаюсь и старательно с усилием произношу:

— Не ка-ми-тен-тен!

— Еще раз!

— Не ка-пет-тен-тен!

— Отставить!

По его лицу я чувствую, что он меня сейчас отлает, и, как учил Николай Пушков из шифровального отдела, я стараюсь внутренне расслабиться, чтобы легче перенести ругань. Но подполковник тоже, очевидно, уже устал, он берет клочок бумаги, быстро пишет что-то карандашом и протягивает мне. Я читаю: «не кампетентен» и ниже «Трумен». Об этой бумажке я вспоминаю только спустя многие годы, случайно обнаружив, что «компетентный» пишется через «о»…

— Иди и зубри! — приказывает подполковник. — До посинения! До изжоги!

ПОЛИТДОНЕСЕНИЕ НАЧАЛЬНИКА ПОЛИТОТДЕЛА 138 СП

Доношу; что части 138-го стрелкового полка, преследуя противника, 3 мая с.г. в 21.00 на южной окраине города Грабов соприкоснулись с передовыми американскими частями. Первыми встретились с американским патрулем разведчики ст. лейтенанта Федотова.

Затем появились открытые «доджи» в три четверти тонны с символическими эмблемами для устрашения немцев на ветровых стеклах (в белом круге прыгающий кабан) они с бешеной скоростью (не менее ста километров) промчались по улицам, срезая углы и наезжая на тротуары. Сосредоточенно жуя резинку, шоферы-негры как по команде выбрасывали руки в сторону поворота машин, беспрерывно сигналили, солдаты громко и радостно приветствовали всех: «Хэллоу, раша!» Американские офицеры дали нам необходимые данные о части, с которой мы встретились: ее нумерацию и фамилии командиров.

Отношение американских солдат к нашим военнослужащим самое дружественное, к немцам — враждебное и презрительное, называют их «эти джерри».

Встретились с большой сердечностью, горячо пожимали друг другу руки, приятельски похлопывали по спинам, радостно улыбались, обнимались, и, хотя никто ни с той, ни с другой стороны не знал языка, все же завязались оживленные разговоры, понимали друг друга без слов: «О’кей! Ол райт! Джермани капут! Рашен бой» (в переводе это звучит «Хорошо!», «Германии конец!», «Русские бойцы, мол, с нами»). Переводчиком был американский солдат- поляк, который немного знает русский язык. Восторгу и ликованию не было границ.

Характерное во внешнем облике американских солдат, сержантов и офицеров до майора включительно: одеты в одинаковую форму — комбинезоны, ботинки без обмоток, на головах каски (отдельные почему-то ходили в каких-то цилиндрах), пилотки засунуты в задний карман, брюки выглажены, на гимнастерках все без исключения носят планку обычного орденского образца, а также специальный знак за службу вне пределов родины.

Взаимоотношения между американскими офицерами ротного звена, сержантами и солдатами очень простые, без всякой внешней натянутости и чинопочитания. Солдаты и сержанты с офицерами разговаривают довольно фамильярно, по-демократичному, в присутствии офицеров без всякого закуривают, сидят в самых непринужденных позах.