Владимир Богомолов - «Жизнь моя, иль ты приснилась мне...»

Они старались запутать учет умышленно, это видно по следующим ясностям:

1. На первое апреля в хозяйстве имелось 700 свиней, но сохранную расписку Городницкий отобрал от меня всего на 180 свиней. На мой вопрос, почему это так, Городницкий ответил: «Твое дело подписать на столько сколько нужно мне как начальнику ПФО дивизии».

2. Нельзя неотметить такой факт, что Вайсблат недавал мне ни одного опытного писаря, говорил «подбери из команды выздоравливающих». Но ведь это не рота, а совхоз в котором надо иметь 5 человек учетного апарата. Вайсблат прикрасно знал, что я один организовал лично по своей инициативе такое крупное хозяйство, один работал и руководил. Когда приехали сменять одного Долгополова то прислали аж 7 человек: начальника хозяйства, помощника начальника хозяйства по политчасти, агранома, бугалтера, 2 зоотехников, 2 ветврачей и сразу посадили на учет 4 человек, а Долгополов работал с одним старшиной и одним младшим ветфельдшером.

Долгополов сам был и палевод и аграном, но дело не правалил. Я первый выполнил план весеннего сева, не получил из армии ни одного килограмма зерна для посева, всю площадь в 1000 га посеял семенами из заготовок, так же посеяно 8,5 га огорода, приспособленного под поливку.

Вся моя работа пошла насмарку только благодаря активному людоедству Вайсблата и Городницкого.

Нельзя упустить и тот факт, что Вайсблат с меня 3 часа пил кровь за то, что я допустил начальника заготовок армии майора Горшкова только посмотреть, а не проверить скот. Вайсблат после этого назвал меня безпомочным человеком и объявил мне личный выговор.

Следует добавить, что Вайсблат мне запретил выезд в дивизию без его разрешения и я на протяжении 2-х месяцев немог видеть ни комдива, ни начальников, которым мог бы объяснить положение в хозяйстве. Они сделали все это умышлено.

Я знаю одно, что я по личной инициативе, а не Вайсблата, создал материальную базу всей армии для развода свиней и птицы. Хозяйство было одно из образцовых в армии за это не получил ни одной благодарности, а о награде и говорить не приходится, за то Вайсблат получил 2 ордена.

Пусть накажет меня моя судьба за такую несправедливость Вайсблата. но я неделал ничего приступного. ничего не крал и не прадавал.

Капитан Долгополов, бывший начальник подсобного хозяйства дивизии.

Резолюция зам. начальника тыла 71 армии генерал-майора Сизова:

«Предлагаю использовать опыт капитана Долгополова, а не наказывать его из-за личных корыстных соображений.

Арминтенданту и начпродотдела армии в трехдневный срок навести надлежащий учет скота (по сортам, породам) и птицы.

Начальникам сельхозотделов по учету и использованию трофейной сельхозпродукции немедленно заняться наведением порядка в приданных подсобных хозяйствах. Нечестных, недобросовестных, зажравшихся интендантов привлекать к ответственности.

Наладить регулярную доставку молока и продуктов в госпитали, выделив для этого транспорт и термосы».

Война для нашей 425-й стрелковой дивизии закончилась ожесточенным боем в районе маленького, лежащего среди полей, утопающего в зелени немецкого городка Грабов.

Грабов можно найти далеко не на всех картах.

Въезжают в него через старинные ворота. Невдалеке от этих ворот к городу примыкает заросший пруд, окаймленный огромными деревьями и статуями. У пруда возвышается башня скучной, прямоугольной формы, метров 12–15 высоты. Башня выстроена в 1931 году, в догитлеровские времена. В нижнем этаже башни размещен небольшой музей войны 1914–1918 годов: образцы оружия, солдатские каски, газеты, портреты Гинденбурга и кайзера. В витрине — список жителей Грабова, убитых на этой войне.

В фасадной части башни — ниша, огражденная решеткой. На земле лежит плита с надписью «Zur Erinnerung der untergehenden Menschen» — «В память погибших», а на стене башни на высоте второго этажа высечено крупными буквами: «Deutschen, vergessen nicht von Versailles!» — «Немцы, не забывайте о Версале!»

Провинциально тихий, красивый, совсем не тронутый смерчем войны, этот небольшой городок, со стрельчатой кирхой, водонапорной башней, каланчой у вокзала, вытянувшийся двумя параллельными улочками на 1,5–2 километра, нежился под жарким майским солнцем. Главная улица набита магазинами. Вывески — огромные, магазины — с гулькин нос. Но все — люкс: цирюльник — люкс, пивнушка — люкс, чистильщик сапог — люкс.

Старинный замок, ратуша. На заборах сохранились начертанные белой масляной краской призывы: «Grabov wird deutsch sein!» — «Грабов будет немецким!», «Tod den Russen!» — «Смерть русским!», а мимо проходили толпы растерянных и подавленных людей — такие вежливые, покорные немцы и немки с черными повязками на рукавах, снимали шляпы и почтительно раскланивались, вели себя как самые примерные дети.