Владимир Богомолов - «Жизнь моя, иль ты приснилась мне...»

— Спасение знамени дивизии — это миф, придуманный в вашей дивизии, — продолжал Дышельман. — Зачем Федотов возил знамя в расположение немцев? Хорошо, что все кончилось благополучно. Все это нелепость, и не надо выдавать ее за подвиг. У командира корпуса относительно этого спасения были большие сомнения, и он не пожелал подписать тогда наградные документы на них.

— Эта нелепость зафиксирована в ЖеБэДэ как героический подвиг. Вы что, теперь будете историю переписывать? Вы пятый закон Ньютона помните? — со значением в голосе спросил Елагин.

— Пятый? Нет, не помню.

— Тогда я вам его напомню. Вы по-еврейски понимаете?

— Я?.. Нет… — покраснев, замялся Дышельман. — Плохо…

— Тогда я вам скажу по-татарски: «Нахижо хусвин!.. Белясен?» [73] «Бранное слово». «Тебе понятно?» (тат.). — четко, громко, выразительно произнес Елагин. — Последние трое суток я выполнял приказ командира дивизии по подъему боевой техники со дна Одера. В двухстах километрах отсюда. И прибыл в расположение дивизии — Елагин посмотрел на часы — всего час тому назад. Так что относительно моей личной ответственности, чего вы более всего жаждете, майор Дышельман, вы можете поцеловать меня между лопаток, а если не дотянетесь и попадете ниже — никаких претензий у меня к вам не будет, — жестко сказал Елагин.

— Ну и как, товарищ майор, вытащили орудия?

— Я вас понял! — перебил его Елагин. — Мы-то вытащили, а вот вы здесь что вытаскиваете? — резко спросил он. — Кому яму роете, себе?! И не смейте называть меня товарищем!.. Майор Дышельман, я вас вижу насквозь и даже глубже, — заверил он.

— Товарищ майор, — обратился к Булаховскому Дышельман, — я старший инструктор политотдела корпуса, и попрошу вас оградить меня от клеветнических, безответственных оскорблений! Майор Елагин пытается выгораживать своих подчиненных! Это беспринципная круговая порука, о чем мною будет доложено начальнику политотдела!

— Меня это не скребет! Мои люди вкалывают, один Дышельман туфтит. Это о таких, как он, говорят в дивизии: «А меня наутро вызвали в отдел: почему ты с танком вместе не сгорел?» Так вот, не дождетесь!

— Ты хам, Елагин, доцент филологии, а хам, — строго сказал майор Булаховский. — Целовать тебя никто не будет. Ты, Елагин, как командир полка, лицо лично заинтересованное в исходе расследования, поэтому на следствие не дави и глотку здесь не дери, а то дальнейшее обсуждение пройдет без тебя.

Как все-таки сложна и непредсказуема жизнь! У Елагина нелады с Дышельманом, а я отвечай…

В дивизии все знали, что Булаховский, Елагин и Арнаутов были друзьями, но я никогда не слышал, чтобы он говорил с Елагиным так неприязненно, подтверждая армейский принцип: «Вчера ты начальство — я говно, сегодня я начальство — ты говно».

Вот так: дружба дружбой, а служба службой. Я понимал, что возмущение Елагина напускное, деланное, понимал, что он бутафорит, и, как он сам выражался, «давит демагогией», и меня это подбодрило, порадовало. Я утвердился в мысли, что не только Елагин с Арнаутовым, но и командование дивизии, и сам Астапыч будут меня защищать и в обиду не дадут.

Я только успеваю подумать, что если Елагин уйдет, мне будет худо, как дверь рывком отворилась и вошел испуганный дежурный офицер.

— Товарищ прокурор… Майор Булаховский, вас к телефону!..

Через несколько минут вернулся Булаховский с довольно озабоченным лицом.

— Пришла беда — отворяй ворота, — сказал он, прикрыв за собою дверь и быстро проходя к столу, где лежала его планшетка и были разложены бумаги. — Звонил Голубев из медсанбата. Там же находятся командир дивизии и начальник штаба полковник Кириллов. Еще одно «чепе». Комдив приказал мне немедленно приехать. Несчастный случай на охоте. Кадавэр! [74] Кадавэр — труп (лат.). — отчетливо произнес он, обращаясь к Щелкину и продолжая стоять. — И незаурядный! И не рядовой!! И еще какой!!!

После того, как Булаховского вызвали к телефону и особенно после упоминания им Голубева, командира дивизии и полковника Кириллова, я слушал его с напряженным вниманием, решив в первую минуту, что звонок связан с отравлением в роте, и потому хорошо запомнил трудную нерусскую фамилию «Кадавэр»: мне она ничего не говорила, но я сразу подумал, что это еврей или прибалт.

— Полковник и весьма ответственный, — продолжал Булахов- ский, — на генеральской должности. Заместитель начальника военного отдела, он же Особоуполномоченный Наркомата государственного контроля. Так что шума и славы не оберешься.