Владимир Бээкман - И сто смертей

Острая тоска, будто пронзительный звук, кольнула Астрид. Как хорошо все же было на маслобойне — все девушки в красивых белоснежных халатах, весь день хорошее настроение, шутки и смех, работа совершенно не утомляла. И это удивительное чувство, что ты к чему-то причастна, что ты нужна.

В соседней комнате проснулась Рээт и захныкала. Астрид поспешила к ребенку, забыв про свои тревоги.

После обеда к Астрид наведалась Хельга, жена двоюродного брата Ильмара. Поставила велосипед возле двери и, как свой человек, поднялась по лестнице. Хельге надо было отвести душу.

— Илъмар в последнее время просто изводит! — в сердцах возмущалась Хельга. — Без конца лается да винит, будто я и в том и в другом виновата. Ужасно по машине убивается, даже на меня, бывает, волком смотрит Будто мне самой не жалко — большая и дорогая вещь, сколько денег положили. Только я разве виновата, что мой брат парторгом стал.

— А что, он так и говорит? — удивилась Астрид. — Рууди такой хороший человек.

— Да что там говорит, больше подразумевает. Я уже просила Рууди, пусть лучше сейчас без дела к нам, в Ванатоа, не наведывается, потом одни неприятности, чего только выслушивать не приходится.

— Как там, хоть кончились у него эти шашни с Сентой? — поинтересовалась Астрид.

Хельга махнула рукой и отвела платок с левой щеки.

— Вот они, следы последнего разговора!

Астрид с возмущением смотрела на большой желтовато-зеленый кровоподтек, который начинался от угла левого глаза и кончался у волос. Астрид было трудно представить, чтобы нечто подобное мог совершить ее муж. Тоомас? Смешно, Тоомас в жизнь не поднял бы на нее руку, какая бы там размолвка ни была!

— Чего же это он так? — растерянно спросила Астрид.

— Да ему и самому небось тошно, что бегает за юбкой и удержаться не может. Впору хоть выкладывать, как жеребца, — думаешь, он сам этого не понимает? Растравит себя и на мне зло срывает. Не сходят с языка эти семьдесят тысяч, которые он за мной недополучил. Знаешь, такое зло берет, прямо хоть в шлюхи подавайся, чтобы ему эти деньги выложить! Другой раз думаю, что вот на это и всю жизнь положишь. Но взять неоткуда. Вескимяэ — хутор маленький, да и не было у отца таких денег, куражился под пьяную руку, чтобы только люди сказали: ты смотри, до чего крепкий мужик этот вескимяэский Март, дает за Хельгой семьдесят тысяч! Будто я без того малость чокнутая или подпорченная! Теперь, когда хозяйство ведет Михкель, чего ради ему отрывать кусок от себя и выплачивать Ильмару? Сама знаешь, Яан сразу после гимназии пошел на военную службу, Рууди подыскал работу в поселке — что мне, у них клянчить? Да и нет у них…

— Так Ильмар что, не понимает разве? Не дурак же он!

— Понимает там или не понимает — страсть к деньгам у него выше разума. Я уже сколько раз слышала, какую бы он вместо меня мог в волости найти невесту и с гораздо большим приданым. Послушать его, так в Виймаствере все наследницы только его и дожидались, это я ему помешала выбрать товар получше, да и обманула в придачу. Но когда спрашиваю, чем же это я плоха или чем обделена, то в рот воды набирает. Тогда оказать нечего!

— А я думала, вы по любви сошлись, — проговорила Астрид с некоторой укоризной.

Хельга замолчала, какие-то теплые воспоминания нахлынули на нее, решительное выражение лица смягчилось, и ее большие серые глаза засияли.

— Да уж без этого, конечно бы, не пошла, по себе знаешь, — сказала она, и добрая улыбка коснулась ее губ. — Когда эти смутные времена наконец кончатся, может, он и переменится. Ильмар страшно вспыльчивый, если что не по нем, сразу взбрыкивает. После того как пришли к власти красные, особенно после истории с этой несчастной машиной, он стал сам не свой. Снова повадился к Сенте, а так не бывал у нее уже несколько лет. Будто находит там облегченье. Дома покрикивает и все старается задеть. Все будто ждет какого-то переворота, только я думаю, пусть уж будет как есть, лишь бы хуже не было!

В голове у Астрид промелькнула упрямая мысль, что если они с Тоомасом когда-нибудь проживут вместо нынешних полутора лет вместе все девять, как Хельга и Ильмар, то и это ничего не изменит. Все равно останутся друг для друга Парнем и Кузнечиком — такими уж они созданы, что их любовь становится все сильнее. С высоты этого собственного превосходства ей вдруг стало жаль Хельгу.

— Позавчера встретила Рууди, — сказала она. — Был в хорошем настроении, обещал скоро прогнать немцев из Латвии и навести дома порядок. Посулил, что и мне работу подыщет, когда Рээт чуть подрастет.