Алексей Першин - Смерч

Сначала Денис вместе с Вадимом и Карпухиным решили изобразить плот на рисунке, на глазок прикинуть, чтобы представить объем работы и потребность в разных материалах.

Плот уже виделся им в воображении. Но как строить? Один лишь Карпухин, выросший на Волге, кое-что смыслил в плотах.

Показав солдатам рисунок плота, поделившись своей задумкой, Денис сказал:

— Думай, гвардия, шевели мозгами. Ясно?

— Ясно.

Солдаты разбрелись по сараю озабоченные. Вот и материалы есть, а с чего начать, не знали. Каким должен быть плот, чтобы выдержать семнадцать человек? Обсуждая конструкцию, увлеклись, расшумелись и не заметили, как в сарай вошел старшина.

— Шо воно такэ? — спросил он Чулкова, показывая глазами на рисунок.

Чулков стал объяснять. Внимательно выслушав, Буровко взял рисунок в руки, повертел его, что-то соображая, и добродушно изрек:

— Бач, це ж дредноут получився, а?

Денис вместо ответа только вздохнул. «Дредноут» был пока что только на бумаге.

Старшина сел на бревно и начал что-то подсчитывать, чиркая огрызком карандаша в крошечном блокноте, который таскал в нагрудном кармане гимнастерки.

— Семнадцать хлопцев да груз — це тонна с гаком. — Буровко написал итоговую цифру — 1480 килограммов. — Шо вам трэба? Устойчивость. — Старшина стал загибать пальцы. — Да оружие должно быть сухим. Я кажу о бортиках… Помозгуваты, хлопцы, трэба, — заключил он и куда-то ушел.

Гвардейцы поняли что к чему. Но и неясностей была уйма. Что нужно для устойчивости? Как на такой колымаге развернуться, как маневрировать? Мало ли что может случиться во время боя! Где взять кормовое весло?

— Как это, где взять?! Лопату в уключину — и жми себе, — сказал Вадим.

— Верно, — согласился Чулков.

Кто-то добавил:

— Если одна деревянная лопата не годится, можно две лопаты соединить вместе, а для верности кровельным железом обить — вон его сколь валяется!

Чулков решительно встал.

— Доложу командиру взвода.

Вскоре вернулся. Сказал весело:

— Начинай! Младшой благословил конструкцию нашего «дредноута».

И дело пошло. Завизжала пила, застучал топор, заскрежетали выдергиваемые гвозди. Ворота положили на ворота, а между ними бревна. Они оказались коротки, но их удлинили, обшили досками.

Вскоре «дредноут» начал принимать определенные формы. На носу прочно укрепили сухой ствол вербы и обшили досками.

В сарае снова появился старшина. Он откуда-то приволок четыре небольших бочонка. Обошел вокруг плота, потрогал носком сапога его углы и сказал, кивнув на бочонки:

— Це посудинки для устойчивости. Укрэпить их по углам вверх днищем. Центнера два-три пидниме, воно и гарно будэ.

Старшина в задумчивости покрутил усы и опять покинул сарай.

Плот выглядел надежным, теперь надо было научиться умело управлять им. Требовалась хотя бы небольшая тренировка.

Подняли плот на подставки и улеглись на нем «елочкой». Чулков расположился на корме с рулевым веслом и скомандовал:

— Приготовились! Весла — на воду! Вперед! Раз! Два!

Солдаты «рвали» воображаемую гладь Днепра. Кто-то догадался — предложил укрепить на бортиках брошенные гитлеровцами шинели, чтобы не натереть кожу под мышками. Дело пошло веселее.

— Правый борт, не отставать. Выполнять команду точно.

Чулков двигал влево-вправо накрепко обитыми жестью лопатами, заменившими кормовое весло. Скрипело оно, проклятое! Пришлось обернуть уключину рукавом трофейной шинели.

— Уже плывут гвардейцы? — вдруг раздался чей-то удивленный возглас.

В сарай вошел начальник штаба полка капитан Рапортов. Его сопровождали комбат Бобров, командир роты Гостев, командир взвода Козлов, а всю эту авторитетную комиссию замыкал старшина Буровко.

Чулков вскочил, крикнул:

— Встать! Смирно! Товарищ гвардии капитан!..

— Отставить. Вольно. Продолжать тренировку.

Капитан Рапортов зашел вперед, присел на корточки и стал внимательно наблюдать за руками солдат. Подозвал комбата, попросил присесть рядом.

— Пожалуй, смогут развить приличную скорость. Как думаешь?

— Разовьют, — согласился Бобров.

Капитан Рапортов встал, за ним поднялся и комбат. Начальник штаба спросил:

— Чья идея?

Чулков ответил, что думали все понемногу.

Капитан Бобров и старшина с улыбкой переглянулись.

— Значит, все молодцы, — сказал Рапортов.

Младшего лейтенанта Козлова, которого еще под Воронежем избирали парторгом роты, солдаты за глаза ласково называли «младшо́й». Он страдал малярией, да еще какой-то особой — тропической. К тому же и язва желудка у него открылась. Козлову предлагали лечь в госпиталь, но он отказался.