Владимир Першанин: Русский гигант КВ-1. Легенда 41-го года

Малкин изучал в институте немецкий язык и говорил по-немецки довольно сносно. Предложил Ерофееву:

– Может поспрашивать немца?

– Времени нет. Тебе к своим возвращаться надо. Впрочем, спроси, из какого он подразделения.

– Отдельный саперно-штурмовой батальон, – перевел Малкин.

Из короткого допроса выяснилось, что цель батальона – захватить в целости мост, а если это не получится, то навести переправу.

– Морда вся закопченная, – неприязненно кивнул Ерофеев. – Стрелял, взрывал?

– Он солдат, – перевел ответ Малкин. – Воевал, как того требовала присяга.

– Не солдат, а захватчик, – повысил голос старший лейтенант. – Тебя, гаденыша, кто сюда звал? Кроме расстрела, ты ничего не заслужил.

Немец быстро говорил о том, что тоже не хотел войны, но его никто не спрашивал. Он уважает Россию, это может подтвердить товарищ комиссар. Когда группа пробиралась к мосту, он видел русского комиссара, но не стал стрелять и никому ничего не сказал.

– Правда, что он тебя видел? – спросил Ерофеев.

– Может, и видел издалека, но скорее всего, врет.

– Или приказ имел, шум не поднимать раньше времени, – сказал танкист. – А ты, Борис Яковлевич, эту группу не заметил.

– Нет, – убедительно замотал головой Малкин. – Иначе засветил бы в них «лимонку».

– Ну ладно. Шагай, товарищ комиссар, к танку. Капитан Шевченко тебя с ветерком до своих довезет и прикроет отход.

– Да, да, надо торопиться.

Малкин глянул на часы и, стараясь избегать испуганного, просящего о пощаде взгляда мальчишки-солдата, выскочил из блиндажа.

– Господин майор! – крикнул вслед пленный. – Но я ведь правду сказал. Вступитесь за меня!

Слов сапера никто не понял. Караулить пленного было некому, людей и так не хватало.

– Отведите фрица, – поморщился Ерофеев. – Он не привык отдавать приказы о расстреле, но потерял уже столько близких людей, что злость пересиливала все остальное.

Остатки батальона Морозова добивали из минометов и плотным пулеметным огнем. Полторы сотни человек сбились на узком участке. Немцы, наткнувшись на упорное сопротивление, не хотели больше терять солдат.

Выкурить из окопов и укрытий упрямый батальон никак не удавалось – его решили просто уничтожить. Градом летели обычные мины, «мины-лягушки», которые, ударяясь о землю, подскакивали вверх и взрывались в воздухе, доставая красноармейцев на дне окопов и в защитных щелях.

Зажигательные мины разбрасывали горящую фосфорную смесь. Она сжигала людей живьем или душила ядовитой гарью. Бойцы, задыхаясь, выскакивали наверх, где неслись разноцветные пулеметные трассы.

Многие стреляли, толком не видя цели, но это помогало сдерживать страх перед неизбежной смертью. Двое-трое выскочили с листовками-пропусками, надеясь спасти свою жизнь. Но немцы понесли в атаках такие потери, что в плен никого не брали.

Морозов собирался дать команду на отход, хотя знал, что из этого огненного кольца вырвется в лучшем случае один человек из десяти.

Но даже в таких безвыходных ситуациях иногда случается чудо. Разбрызгивая комки горящего фосфора, из дымной завесы возник тяжелый «Клим Ворошилов». Из люка выскочил комиссар Малкин, а машина понеслась дальше. Останавливаться и обсуждать совместные действия не было времени и возможности.

Командир танка (он же командир взвода) капитан Шевченко видел цель и знал, что ему надо делать. Появление огромной сорокавосьмитонной машины стало неожиданностью. Лязг гусениц заглушала артиллерийская пальба и грохот взрывов.

Первой жертвой ворвавшегося на немецкие позиции «Клима Ворошилова» стала 105-миллиметровая гаубица с запасом бронебойно-трассирующих снарядов. Русский танк шел на полной скорости 35 километров и опередил расчет, который лихорадочно разворачивал в его сторону двухтонное орудие.

Трехдюймовый снаряд, выпущенный с короткой остановки, взорвался с перелетом, но раскидал артиллеристов, передвигавших станины. Гаубица успела сделать один выстрел. Трассирующая бронебойная болванка ушла огненной стрелой в задымленное небо.

Механик-водитель берег машину и слегка сбавил скорость, переламывая гусеницами станины. Из окопа вслед промчавшемуся танку выстрелили из 30-миллиметрового гранатомета. Но расчет промедлил, и граната не пробила броню, хотя ударило в башню крепко и оглушило кормового пулеметчика в башне.

Один в поле не воин! Капитан Шевченко не собирался вести войну на немецких позициях. Машина раздавила пулеметное гнездо и двигалась к минометной батарее, которую надо было уничтожить, чтобы батальон мог начать отход.