Игорь Подколзин - Обвиняется в измене?..

Ромин с ужасом слушал радио — неужели и Гитлеру суждена трагическая судьба Наполеона? С одной стороны, было приятно, что русские бьют и гонят проклятых немцев, с которыми и он тоже когда-то воевал, а с другой — это побеждают иные русские, чуждые и враждебные. Вот и получается: одних предал, но и другим своим до конца не стал.

В сорок втором его отыскал усатый неприятный мужик по фамилии Скопин. Назвал пароль, передал рацию и задание. Тогда Ромин понял, что надо было в начале войны не хлопать в ладоши и водку жрать, а убираться подальше, так, чтобы его следов не могли обнаружить ни те, ни другие, поскольку ему оказались в конце-то концов чуждыми все. Уехал бы в эвакуацию, а там забрался еще глубже, спрятался еще надежнее. Так нет, хотелось видеть, как немцы войдут в Москву. Дурак!

Убить Скопина, пришедшего от немцев, Ромин не решился. И вот теперь мотается вместе с ним в одном служебном купе из Москвы на Урал и обратно, выстукивая в эфир позывные и торопливо передавая шифровки. Накроют их когда-нибудь, ей-богу накроют!

Папироса давно потухла, из щели немилосердно дуло — наверное, забыл плотно прикрыть окно, убирая антенну, или просто потому, что нервишки все чаще и чаще сдают? Храпел на полке усатый Скопин, мерно поднималась в такт его дыханию черная железнодорожная шинель, укрывавшая грудь и ноги напарника, пришлепывали губы, со слюной в углах рта, веки во сне мелко вздрагивали и на поросшей волосами шее пульсировали крупные, как веревки, артерии.

Качало вагон, качалось пламя свечи в фонаре, тени скользили по лицу Скопина, а Ромину неудержимо хотелось сдавить руками его пульсирующие на шее жилы, ощутить, как хрустнет под пальцами горло, как задергается тело прощающегося с жизнью напарника. А потом выбросить на ходу рацию в снег и спрыгнуть самому. Чемодан куда-нибудь под лед, сесть на другой поезд и — к чертовой матери!

А тот связной на Урале? К нему тоже есть нитка из-за линии фронта, надо тогда и его, как Скопина, который тоже, вроде Ромина, принявшего имя Федулова, может оказаться совсем и не Скопиным. Того, связного на Урале, убрать проще — при встрече завести в глухое место и выстрелить в упор прямо в сердце. Никто и не услышит, а труп зарыть в снег. К весне начнутся метели, снегом занесет прилично, а потом пусть себе оттаивает на здоровье. Тогда до этого Ромину никакого дела уже не будет.

Искать на Урале Ромина не смогут — он сядет после убийства в поезд и укатит. Пусть мечутся — подумаешь, пропал человек. А вот тогда-то и придет черед кончить Скопина.

С трудом отвернувшись от спящего напарника, Ромин поглядел на свои руки: пальцы их скрючились, как будто он уже держал его за горло. Нет, рано и нельзя так, прямо в купе. Надо на каком-нибудь глухом полустанке — ветреном, заснеженном, где поезд останавливается буквально на минуту-другую, а на следующей большой станции, когда от нее уже отойдет поезд, заявить, что Скопин отстал — побежал за кипятком и не вернулся. Вот как надо! А пистолет выбросить вместе с рацией — ну его к бесу, да и зачем он, если начнешь другую жизнь: тихую и незаметную, внешне похожую на эту, но только внешне, а не по сути.

Все, решено, так и надо поступить, не мальчишка уже, хватит!

На столике, освещенном мягким светом лампы, лежало расписание движения поездов. Конец остро отточенного красного карандаша скользил по нему, делая непонятные пометки — крестики, кружочки, плюсы, минусы, подчеркивания. Мерно тикал хронометр, урчал мотор автобуса-пеленгатора, ползущего по темному проселку.

— Сейчас пойдет Горьковский, — негромко напомнил один из сидевших в машине офицеров.

— Да-да, я помню, — поднял голову Козлов.

Операторы поправили наушники, завертели верньеры настройки аппаратуры. Николай Демьянович представил себе, как медленно вращается антенна пеленгатора, установленная на крыше автобуса и замаскированная под громкоговорящую установку. Поймают они сегодня передачу агентурной станции немцев или опять их очередное дежурство закончится ничем?

Кажется, уже все сделано для того, чтобы точно вычислить врага как бы он ни хитрил, — тщательно проанализированы дни и время выхода агентурной станции немцев в эфир, получено подробнейшее расписание движения поездов, высчитано, какие из них и когда проходят через определенные квадраты, откуда были даны перехваченные вражеские шифровки. С удивительным постоянством враг вновь и вновь выходил на связь из этих квадратов или рядом с ними.