Игорь Подколзин - Обвиняется в измене?..

— Ты понимаешь, что будет, если доложат Верховному?

Козлов молчал, опустив глаза и сжимая ладонями кружку с кипятком. Еще раз поглядев на него, генерал откинулся на спинку крееда И жарко выдохнул, покрутив густо поседевшей головой:

— Ну, дела… Сколько получено подтверждений на повторные запросы?

— Два из пяти, — глухо ответил Козлов.

— Два из пяти, — побарабанив пальцами по крышке стола, задумчиво повторил Ермаков. — Надо искать! Ориентируй наших людей за линией фронта. Срочно ориентировку в «Смерш»! В управлении кадров РККА негласно проверить все личные дела высшего комсостава. Причем самым внимательнейшим образом. Перебрать до единого человека личный состав штабов, вплоть до официантки в столовой! Если он есть, этот изменник, у него наверняка была когда-либо связь с немцами. Иначе — грош ему цена.

— Кстати, о связи, — наморщил лоб Козлов, доставая из кармана гимнастерки сложенный листок бумаги. — Радионаблюдением зафиксирована работа германской агентурной станции с позывными ФМГ, вызывавшей радиостанцию ДАТ. Связь была установлена в девятнадцать часов сорок пять минут и сеанс продолжался около трех минут. По пеленгаторным данным, место нахождения агентурной станции в восточном пригороде Москвы. Причем во время сеанса станция перемещалась.

— Чьи позывные ДАТ? — помрачнел Ермаков.

— Абвергруппа 205, начальник — обер-лейтенант Гемерлер. Район действия: Белоруссия и Польша. Ранее работа агентурной станции немцев с позывными ФМГ отмечалась несколько дней назад, но тогда пеленгаторы не успели ее засечь.

— Просочились, — крякнул генерал, — передача записана? Что говорят дешифровщики?

— Пока ничего, работают.

— Поручи это Волкову и сам включайся, надо их немедленно найти. Ответы на повторные запросы захватил? Молодец, давай сюда. Налей мне еще чайку и иди, я потом позвоню…

Когда за подполковником закрылась дверь, Алексей Емельянович увидел, что тот забыл взять консервы и хлеб. Вернуть его, отдать тушенку и сахар? Ладно, все равно сегодня еще не раз встретятся. Наверняка сейчас Николай Демьянович стянет сапоги и буквально рухнет на солдатскую койку, перехватит час-другой. Видно было, как слипаются у него от усталости глаза.

Придвинув ближе к себе листки с текстом шифротелеграмм, Ермаков снова пробежал глазами по их скупым строкам. Неужели среди высшего начсостава действительно оказался предатель? Первое сообщение об этом поступило от разведчика, работавшего в нейтральной стране. Он сообщал об измене неизвестного генерала, не указывая ни его имени, ни места службы.

Спустя некоторое время об этом же сообщили из другой нейтральной страны. Ермаков тогда не стал докладывать наркому, а приказал направить повторные запросы и ориентировать разведчиков на установление данных изменника. Из пяти посланных ориентировок повторно ответили утвердительно на две, в других ссылались на отсутствие данных. И никаких имен! Неужели действительно где-то есть призрачная фигура, связанная невидимыми нитями с немцами. Но кто это и где?

Сейчас отмолчаться уже нельзя — не доложишь сам, найдутся другие, готовые сделать это за тебя. Но как докладывать о полученных сведениях. члену пятерки, называемой «пятеркой по внешним делам» или «оперативным вопросам»? Эта пятерка была создана в Политбюро еще до войны. В нее вошли Сталин, Молотов, Маленков, Берия и Микоян. Что будет после того, как Ермаков доложит наркому?

Генерал отодвинул от себя листки шифротелеграмм я потер пальцами виски — голова разваливается от дум. Особенно тяжко, когда представишь себе холодные глаза наркома, пристально глядящие на тебя сквозь стеклышки пенсне, — глядящие с плохо скрытым недоверием и холодной оценкой, словно говоря! «Промахнулся генерал, не доглядел врага. А может?..»

Вспомнился прежний нарком — Николай Иванович Ежов. В белоснежной туго накрахмаленной гимнастерке, с алыми звездами в петлицах и на рукаве, темноволосый, любивший часто улыбаться. Питерский рабочий паренек, участник штурма Зимнего, комиссар гражданской, секретарь райкома, впоследствии выдвинутый на ответственную работу, — безупречная биография и далеко не безупречные, да что там, просто преступные перед народом, партией и государством дела. Кто знает, если бы не уничтожили тысячи командиров и генералов, был бы после этого позор финской кампании, показавшей слабость армии и создавшей о ней самое неблагоприятное впечатление во всем мире? И разве один Ежов в этом виноват?