Игорь Подколзин - Обвиняется в измене?..

«Пин-донн!» — поплыл мягкий тягучий звук. Полшестого.

— Эти часы с ума могут свести, — буркнул Воронцов.

Он встал, подошел к окну. Над брезентовым рядом палаток вспыхнули фонари на столбах. Худосочные деревца, посаженные на одном из субботников, гнулись на ветру, как тростинки. Хотя в кабинете было тепло, Воронцов физически ощущал, как сейчас холодно на этом пронзительном ветру. Он зябко поежился, подумав о роте Гогишвили, которая сейчас далеко в горах. Как они там? Он приказал взводам объединиться и действовать вместе. Только будет ли от этого толк?

Воронцов смотрел на палатки, на людей, которые сновали взад-вперед. «А вдруг Гогишвили уже их проворонил? Эх, надо было отправить Читаева».

Он хорошо помнил, как прибыл в батальон Читаев, — буквально через день после его приезда в ДРА. «Ну что, будем вместе служить?» — спросил он его. Читаев не ответил на риторический вопрос. Воронцов понял, что подумал лейтенант: «Придется, раз ты комбат, а я назначен к тебе взводным». «С характером лейтенант», — сразу определил комбат, и это ему понравилось.

Через несколько дней Читаев попал в душманскую засаду. В гиблой ситуации голову он не потерял, когда чуть стемнело, вывел людей под прикрытием дымов. Потом он докладывал, а Воронцов смотрел в его чистые глаза и пытался найти в их глубине остатки страха. Но видел лишь, как мерцали холодные искорки спокойствия.

Время вновь напомнило о себе приглушенным баритоном часов.

— Птицын, — встрепенулся Василий Семенович, — начальника штаба ко мне.

— Петр Андреевич, что вы думаете о действиях роты Гогишвили? — опросил он, когда начштаба вошел.

— Я думаю, что на своем участке Гогишвили душманов не пропустит, — тут же ответил капитан Рощин, сразу поняв, что именно имел в виду комбат. — Иное дело, — продолжил он, — что шансы на успех у нас, да и у всех участвующих в операции, малы.

Рощин кивнул на карту.

— Мы ведем поиск вслепую. Нам крайне нужны агентурные данные о местонахождении заложников.

— Вот и я того же мнения, — признался Воронцов.

— Угораздило же их выехать без охраны! — снова сокрушенно вздохнул Птицын. — А теперь вот приходится возиться.

Комбат удивленно посмотрел на лейтенанта, выдержал паузу и медленно произнес:

— Птицын, в городе всегда ездили без охраны. Это во-первых. И второе. Идите-ка побыстрей к подчиненным.

Лейтенант вскочил, одернул китель и выбежал за дверь. Начштаба слегка улыбнулся. Воронцов же хмуро сдвинул брови.

Солнце провалилось за горы, стало темно и смутно. Но моджахеды, казалось, нюхом определяли путь; дорога хрустела гравием. Где-то далеко позади по равнине перекатывался пустой луч прожектора. Душманы по-прежнему торопились, подгоняли пленников прикладами и плетками. Шли по ровной местности, потом начали спускаться. На дне оврага группу остановили, вблизи оказался грузовик. Пленникам приказали забраться в кузов. Потом туда же полезли бандиты. Они переругивались вполголоса, лезли по людям, как огромные пауки, наконец, уселись кто на ком. Грузовик тут же тронулся.

Здоровенный детина взгромоздился прямо на Шмелева и Сапрыкина. На каждом ухабе он ворочался, выбирая положение поудобней, словно и не сидел на людях. От него исходил крутой запах невыделанной овчины.

Всю дорогу Шмелева точила мысль о побеге. Он пытался дать хоть какой-то знак Ивану Васильевичу, с которым его связали. Когда машину в очередной раз тряхнуло, Сапрыкин, улучив момент, хрипло шепнул:

— Ты не торопись, сейчас не время…

Шмелев заерзал и ничего не ответил.

Сафаров ругался площадной бранью. Бандит отчаянно бил его каблуком, но он продолжал поносить его руганью на русском и таджикском одновременно.

— Побереги силы, Сафаров, — подал голос Сапрыкин и тут же получил удар ногой.

Наконец грузовик остановился. Это было глухое горное ущелье. В темноте угадывалась каменистая дорога. Впереди ярко светилась пещера — в ней метался огонек. Туда и двинулись. В неверном свете костра темные угрюмые стены пещеры и такие же непроницаемые лица душманов казались зловещими и страшными.

Пленников заставили лечь на землю. Из черноты входа, словно призраки, появлялись заросшие бородатые люди. Они подходили к связанным и обессиленным людям, с любопытством разглядывали их, некоторые пинали их ногами, тыкали стволами автоматов. Седобородый старик, узкоглазый и сухой, вдруг вырвал из ножен кинжал и резко занес его над Тарусовым. Тот отшатнулся и вскрикнул. Но старик лишь слегка кольнул Тарусова в грудь. Душманы весело засмеялись.