Игорь Подколзин - Обвиняется в измене?..

И тут Вацека как молнией стукнуло — вот он, твой звонок, дурень! Нечего больше ждать, надо уходить, скрываться, бежать отсюда, поскольку этой ночкой кончилась спокойная жизнь и больше она не вернется, может точно сказать, что последует за визитом этих странных немцев, на хорошее не надейся.

Сразу вспомнилось, как вчера или позавчера, вернувшись в сторожку, он обнаружил, что в ней кто-то побывал и нашел его тайник, где лежала заветная тетрадка с планами захоронений казненных. А в ней все подробно — когда, кого и где, с чертежиком и указанием примет места, чтобы потом не перепутать. Хотел отдать ее Вацек людям — не вечно же они будут истреблять друг друга, когда-то придет и пора вспомнить погибших, зажечь на холмиках поминальные свечки?

Видно, не суждено отдать. Листали тетрадку чужие руки, что-то в ней искали, не могилку ли пана переводчика? Лежала заветная тетрадочка в тайнике совсем не так, как ее положил Вацек, а немного иначе, — другой бы и внимания не обратил, но он знает, что и как кладет, поскольку попади тетрадь чужому, а от него к немцам — не сносить тогда головы.

Нет, пора исчезать. Тяжко придется, но из двух зол стоит выбрать меньшее, — уже не звонок, колокол бьет, призывая спасаться. Уйдет сегодня же, этой ночью, как только уберутся отсюда незваные гости, если, конечно, ему суждено остаться в живых…

Остаток дня Нина провела в жалкой дощатой халупе, спрятавшейся среди дровяных сараев на окраине.

Оставив ее там, Волков пообещал, что, как стемнеет, за ней придут и выведут из города, переправят в лес. Назвав пароль, он ушел, сославшись на неотложные дела, и девушка осталась одна.

Время тянулось неимоверно медленно, одолевали мрачные раздумья, и Нина маятником ходила из угла в угол захламленного сарайчика. Утомившись, отыскала старое плетеное кресло с лопнувшими на спинке прутьями и, приставив его к стене, села, с удовольствием вытянула гудевшие ноги — нервное напряжение понемногу опадало и начало клонить в сон: мозг требовал отдыха, пытаясь отключиться, восстановить потраченную энергию и освежиться хотя бы в коротком забытьи.

Но заснуть никак не удавалось — постоянно мерещились шаги за дощатыми стенками, чей-то зловещий шепот, позвякивание оружия, и девушка в тревоге вскакивала, приникая к щелям глазом и стараясь увидеть, что делается снаружи.

Там было по-прежнему безлюдно, тихо стояли успевшие заметно вымахать вверх пыльные лопухи, расправив похожие на слоновьи уши листья. Она ненадолго успокаивалась и снова забиралась в кресло, чтобы потом опять вскочить и заметаться по своему убежищу.

Под вечер, когда начали спускаться на городок сиреневые сумерки, она наконец задремала, измотанная переживаниями и событиями дня. Свернулась калачиком на кресле и, обхватив плечи руками — не прекращался нервный озноб, — закрыла глаза, пытаясь представить себя уже в лесу, когда позади будут все страхи и опасности.

Пришли за ней уже в темноте. Кто-то почти неслышно поскребся ногтями в дощатую дверь, и Нина чутко подняла голову, прислушиваясь, — не почудилось ли, вдруг это просто-напросто мыши?

Но вот доски снова поскребли, а потом раздался условный стук. Сдерживая дыхание, она подбежала к дверям сарая и хриплым шепотом спросила: «Кто там?» Услышав пароль, ощутила, как сразу стали ватными ноги, и, не помня себя, забыв даже сказать отзыв, отодвинула поржавелый засов.

В сарайчик бочком проскользнул подросток в куртке, перетянутой немецким офицерским ремнем с кобурой парабеллума. Шмыгнув носом, он спросил:

— Готовы?

— Да, да, — ответила Нина. Скорее бы уйти отсюда, и какое счастье, что за ней все-таки пришли, не оставили здесь одну. Провести в этой халупе ночь казалось ей невозможным: просто сойдешь с ума от страха и неизвестности. Пусть что угодно, пусть ползком, пусть на четвереньках, пусть с риском для жизни, но скорее отсюда и не в одиночестве.

— Щас пойдем, — снова шмыгнул носом парнишка. — Я впереди, вы — с моим товарищем. И тихо, тетечка, немчуры полно в городе. Нам к оврагам выбраться надо, а потом легше будет.

Он взял ее за руку и вывел за собой на улицу.

Из чернильной темноты, сгустившейся в промежутке между двумя соседними дровяными сарайчиками, бесшумно выдвинулась тень, и Нина чуть не вскрикнула от испуга. Человек подошел ближе, и она сумела различить, что это молодой парень с автоматом и в немецкой пилотке с козырьком.

— Его держитесь, — шепнул мальчишка и растворился между убогих строений, моментально пропав из виду. Девушка хотела пойти следом, но парень в пилотке придержал ее, прислушиваясь к звукам ночи. Потом легонько дотронулся до плеча, призывая идти за ним.