Игорь Подколзин - Обвиняется в измене?..

Заметив красный противопожарный ящик с песком, Семенов откинул его крышку и свалил туда свою ношу. Сразу стало легче дышать. Со стуком упала крышка ящика, а он уже бежал к выходу на соседний чердак. Скорее, скорее!

Ноги, забыв про тяжесть, в момент выхода из деревянной будки туалета, отсчитывали ступеньку за ступенькой вниз. Вот и дверь подъезда, выводящая на улицу. Некогда глядеть по сторонам — давно не стриженный парень в сером рваном пуловере открывает замок своего велосипеда. Остальные на замках. Не везет, придется потратить еще несколько секунд.

Подскочив, Семенов рубанул парня ребром ладони по шее и, схватив велосипед за руль, побежал с ним под горку, на ходу вскочив в седло. Мимо понеслись, замелькали дома, шины подпрыгивали на булыжной мостовой, коротко свистнул в ушах ветер я вместе с ним долетел хлопок пистолетного выстрела.

Заметили, сволочи, но даже если у вас есть машина, то не догоните. Поворот в переулок, а дорога все под горку, еще поворот, теперь во двор, бросить велосипед И через забор.

Оскальзываясь на грядках чужого огорода, политых к вечеру заботливыми хозяевами. Павел Романович перемахнул еще через один забор и побежал садом. Сердце билось глухо и неровно, пот заливал глаза, в он на бегу вытирал его ладонью, слизывая скатывавшиеся соленые капли с губ.

Калитка, переулок, проходной двор, опять забор и знакомый овраг. Теперь можно перейти на шаг. Неужели действительно все, неужели ушел? Стоит провериться еще разок…

На явку Семенов вернулся поздно ночью — грязный, усталый до дрожи в коленях, голодный. Он ввалился в горницу и тяжело опустился на лавку у стола. Его ждали. Сидя под образами, покуривал Волков, скрывающий свое беспокойство, нервно ходил по домотканым половикам Осип Герасимович, его жена возилась у печи, без толку переставляя горшки и чугунки.

— Поешьте, — поставила она перед Павлом Романовичем тарелку с жареной картошкой. По оккупационным временам пища лакомая и сытная, особенно весной.

— Подкрепись, — кивнул Антон, — потом поговорим.

Семенов молча поел и, свернув цигарку, начал рассказывать о визите к сапожнику, метаниях по городу и уходе от немецкого наружного наблюдения.

— Явка на Мостовой могла быть провалена еще до побега Слободы, — закончил он. — Теперь они знают, что мы в городе.

— Знают, — задумчиво повторил Волков, вертя в пальцах полицейский жетон на тонкой цепочке. — Боюсь, что и обо мне тоже знают. Не нравится мне встреча с темной машиной у костела, а тут твои сегодняшние приключения.

— Есть еще одна не слишком приятная новость, — сообщил Осип Герасимович. — Передали, что хутор, на котором был наш маячок, принявший беглеца по рекомендации погибшего Прокопа, тоже сожжен. Разведчики ходили, проверили. Никто не уцелел. Теперь, после столкновения с немцами, надо ждать усиления режима в городе. Работать станет сложнее.

Елизавета, жена Осипа, убрала грязную посуду и ушла к себе. Мигала на столе коптилка с самодельным фитилем, тихо шуршали за печкой рыжие тараканы, шумел за окнами ветер, сгоняя к Немежу тучи, обкладывая город пеленой затяжного дождя, пряча за облаками звезды и холодную, белую луну.

Трое сидевших за столом мужчин молчали. Помощи ждать не приходится — отряды партизан далеко в лесах, в город им хода нет, а полностью полагаться на помощь подполья в таких вопросах невозможно. Враг сейчас сильнее и многочисленнее, но надо перехитрить его, заставить отказаться от наступления и принять оборону от горстки чекистов и подпольщиков, вынудить метаться в поисках решений для ответа на их неожиданные действия. А город мал, каждодневно придется ходить по одним и тем же улицам, встречаться с людьми, преимущественно знающими друг друга, — если не лично, то хотя бы в лицо.

«На это и рассчитывал Бергер, — подумал Антон. — Развернуться тут негде, кругом наткнешься на его людей и получишь только то, что он милостиво соизволит тебе дать. В любой момент он контролирует обстановку, распоряжаясь твоей жизнью и смертью. Как только ему покажется, что ситуация стала неуправляемой, он обрушит на город всю силу полицейского и эсэсовокого аппарата, битком набьет тюрьму, прочешет кварталы, устроит облавы, массовые аресты, а потом, оперируя фактами, будет разбираться на допросах, кто и какую роль играл в подполье… Об этом свидетельствует сожжение деревни и хутора, на котором был Слобода. С полным основанием можно предположить, что и другие пункты его маршрута теперь немы, поскольку их просто-напросто более не существует. Тактика «выжженной земли», столь любимая обер-фюрером и его учеником фон Бютцовым. Строят загон, готовясь погнать чужих разведчиков к нужному результату? Но к какому? Почему они уничтожали все следы? Ответа два — либо Слобода понес дезинформацию, рассчитанную на длинную политическую интригу, либо немца действительно прокололись, недоглядели и допустили утечку важных сведений, а сейчас выворачиваются, напуская туману, заставляя нас не верить Слободе и принесенным им сведениям. Но мы должны установить истину, как бы трудно это не было сделать и чего бы это нам не стоило».