Владимир Першанин - Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

Хозяйка неожиданно расплакалась и обняла Федю Тихонова. Лейтенант смущённо оттолкнул её, успев заметить, что женщина довольно привлекательная. Звали её Катя, муж пропал без вести в начале войны, живёт с матерью и отцом.

— А баба-то ничего, есть за что подержаться, — шепнул Фёдору механик-водитель. — Не упускай.

— Да она старая, — растерянно брякнул лейтенант. — Лет под тридцать, а мне всего двадцать.

Сержант покрутил пальцем у виска.

— Баба тебя расцеловать готова… и прочее. А ты как школьник от неё шарахаешься. Смотри, в момент подберут.

Комендантский патруль всё же доложил об инциденте комбату Шестакову. Тот вызвал Тихонова, подробно расспросил его.

— За оскорбление старших по званию можно под суд попасть. Соображаешь, Фёдор?

— Соображаю.

— Надо бы извиниться перед ними.

— Я извиняться не буду. Старых и малых в чулан выгнали, да ещё тушёнку ворованную банками жрут.

— Эх, Федька ты, Федька! Накроется твоё представление на орден.

— Ну и пусть, — упрямо сопел лейтенант.

Комбат вызвал своего заместителя Калугина и попросил его:

— Григорий Денисович, ты командир бывалый, одни усы чего стоят. Как у маршала Будённого. Сходи к этим штабникам, замни скандал. Можешь бутылку трофейного рома для этой цели у старшины взять.

— Ром нам самим на ужин пригодится, а к штабникам я схожу. Поговорю по-солдатски.

— Смотри, осторожнее с ними. Не хватало, чтобы комбриг вмешался.

— Всё нормально будет, — заверил комбата капитан Калугин.

Опытный танкист, начавший свой путь в кавалерии, дипломатию разводить не стал. Сразу объявил обоим штабникам, что лейтенанту Фёдору Тихонову объявлен строгий выговор.

— Только он не согласен. Рассказал, что вы семью с детьми из комнаты выгнали и в чулане спать заставили. Доложу все обстоятельства командиру бригады.

— Э-э, постой, товарищ капитан, — почуял жареное старший из штабников. — Никто никого не выгонял. На одну ночь хозяйскую спальню заняли, секретные бумаги негде хранить было. А сегодня перебрались в другое место.

— Доложить надо, — упрямо гнул свою линию усатый танкист. — Престиж Красной армии и танковой бригады подорван. А если вас из штаба попрут, мне командиры взводов в десантной роте вот как нужны! Сержанты командуют. Непорядок.

Оба штабника предложили не спешить, выставили бутылку коньяка, добавили ещё одну. Решили совместно, что беспокоить командира бригады в такой сложный период не надо. А хозяйке за причинённые неудобства они передадут искренние извинения и пару банок тушёнки для детишек.

На том и закончили разговор. Прощались хоть и с улыбками, пообещав сразу послать вестового с подарком, но обозлённые штабники всё же нашли способ отомстить лейтенанту Тихонову. Когда печатали список награждённых танкистов, заменили престижный орден Красной Звезды, положенный Фёдору Тихонову, на простую солдатскую медаль «За боевые заслуги».

Впрочем, лейтенант был доволен и медалью — своей первой наградой на войне. И Катя, осторожно позвав его вечером к себе, стала его первой женщиной. Дети уже давно спали на другой кровати за плотной занавеской, а Федя ласкал белеющее в темноте тело молодой женщины.

Пальцы сжимали удивительно мягкие и упругие бёдра. Федя целовал набухшие от желания соски, а Катя, обнимая парня, с трудом сдерживала стоны и шептала что-то ласковое.

— Я ведь и жениться на тебе могу, — говорил он. — И мальчишки мне твои нравятся.

Катя, устало раскинувшись на кровати, кивала, зная, что война отпустила им совсем немного времени. Затем снова прижималась к нему тёплым животом и шептала:

— Хочу ещё… нравишься ты мне.

— И ты мне тоже, Катюша. Господи, какое у тебя тело!

— Бери его… вот так.

И снова сдерживала стоны, ощущая сладкую теплоту внутри себя.

И так было три ночи. Фёдор ходил, как шальной, с тёмными кругами под глазами, механически выполняя положенные обязанности командира танка.

Батальон подняли по тревоге перед рассветом. Фёдор торопливо одевался, ещё не понимая, почему его отрывают от близкой женщины. Времени проститься у них оставалось немного.

— Я вернусь, — обещал он, а в морозной темноте уже запускали прогретые заранее двигатели танков.

Батальон готовился к маршу.

Судя по выданному накануне пятидневному сухому пайку марш предстоял продолжительный. Каждая машина была проверена зампотехом и командирами рот. Заполнены горючим запасные баки, а штатный боекомплект, семьдесят семь снарядов, был увеличен в полтора раза.