Борис Васильев - Аты-баты шли солдаты (сборник)

Все настороженно молчали, поглядывая на телефон. Наконец он зазвонил, и начдив поднял трубку:

— Да. Я, товарищ командующий. Так точно. Японская артиллерия продолжает интенсивно обстреливать китайцев. Прижали к реке и обрабатывают. Да они бы давно прорвались, если бы не семьи да раненые. Так. Понятно, товарищ командующий. Есть! До свидания. — Комдив положил трубку, улыбнулся комиссару:

— Ну, комиссар, решено и подписано!

— Хорошо, — без улыбки отозвался комиссар. — Это очень хорошо.

— Товарищ Трофимов, — сказал комдив, и Алексей встал.

— Командование Особого Округа приняло решение удовлетворить просьбу китайских товарищей. Вам надлежит выдвинуть свой батальон к границе и обеспечить переправу на нашу сторону раненых бойцов и членов семей китайских коммунистов.

— Благодарю за доверие, товарищ комдив. Разрешите выполнять?

— Подожди, товарищ Трофимов, — комиссар потянул Алексея за рукав. — Сядь.

Трофимов сел.

— Мы тебя выбрали не случайно. Ты человек бывалый, скромный, а главное, очень выдержанный товарищ. Провокации, мало ли что. А ты выполняешь интернациональный долг командира рабоче-крестьянской Красной Армии.

— Ясно, товарищ комиссар.

Тут все встали, и начальство торжественно пожало комбату Трофимову руку.

— С китайской стороны переправой руководит товарищ Ван, — сказал комдив. — Желаю успеха, комбат!

… — Ты чего по нашей улице ходишь?

Трое мальчишек — Барсук впереди — зажали Егора в глухом углу уличного тупика.

— Егор, беги! — кричал издалека приятель, но на помощь не спешил.

Конечно, Егор мог убежать, но напротив, через улицу, стояла девочка с косичками. Она весело болтала с подружками, но уголком глаза с интересом следила за развитием событий. И косички торчали на голове как два вопросительных знака.

— В шпионку влюбился? Ну так за это я тебя сейчас бить буду, — пообещал Барсук и начал засучивать рукава. — Так что готовь слезы, жених.

И остальные двое захохотали:

— Жених! Шпионский жених!..

Егор стиснул зубы и первым бросился в атаку. Вмиг слилось все в кучу: четверо мальчишек, восемь рук и восемь ног. Некоторое время слышалось только сопение, потом кто-то заревел, полез из кучи, развалив ее. Егор вскочил — в разорванной рубашке, с подбитым глазом — и снова неукротимо бросился на вставшего с земли Барсука.

Девочки напротив уже не болтали, а, широко распахнув глаза, глядели через дорогу.

— А-а!.. — отчаянно заорал вдруг Барсук.

Он бежал по улице, а за ним летел рассвирепевший Егор, колотя врага туго набитой командирской сумкой по спине.

Была густая ночь, и по-прежнему глухо и безостановочно била артиллерия на сопредельной стороне.

Алексей стоял на берегу широкой спокойной реки. За ним — в кустах, в отрытых наспех ячейках, просто за деревьями — лежали вооруженные бойцы.

Вскоре послышался тихий плеск весел. Из темноты вынырнул баркас, на носу которого стоял высокий человек. Бойцы и пограничники вошли в воду, приняли баркас и начали помогать выбираться на берег женщинам, детям, легкораненым. И высокий командир тоже сошел на берег.

— Товарищ Ван, — сказал переводчик.

— Исполняющий обязанности командира батальона Трофимов, — представился Алексей.

Китайский командир неожиданно закашлялся, кивнул переводчику и повернулся спиной к Алексею, наблюдая за выгрузкой.

Подходили баркасы. С них снимали раненых, быстро относили в лес. Все происходило в абсолютной тишине, только заплакал было ребенок, но сразу же смолк. Изредка высокий командир отдавал короткие команды.

— Товарищ Ван говорит, что очень много раненых, — тихо сказал переводчик.

— Что-то он на китайца не похож, — засомневался вдруг Алексей, вспомнив о бдительности.

— Возможно, манчжур, товарищ командир батальона.

При этом разговоре китайский командир странно повел плечами, будто с трудом глушил в себе приступ неуместного веселья. Потом сказал что-то, не оборачиваясь.

— Товарищ Ван просит послать кого-нибудь предупредить, чтобы раненым повязки сменили, — сказал переводчик.

— Да я сам распоряжусь, — сказал Алексей и побежал к лесу.

В маленькой фанзе горели фонари и кипел самовар. За столом сидели китайский командир товарищ Ван, переводчик, несколько командиров-пограничников. Молча пили чай. На расстеленных по столу газетах лежали хлеб, сало, колотый сахар.

Вошел Алексей. Шагнул от двери, вгляделся в сидящих за столом и обмер:

— Ван… — и замолчал, прикусив язык.