Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

Тем не менее эта система остановила отток иностранной валюты. В течение нескольких месяцев после предъявления «Нового плана» общественности импорт резко сократился. К третьему кварталу 1935 г. объем импорта вернулся почти точно на тот уровень, на котором он находился тремя годами ранее, в разгар депрессии. Но по сравнению с 1932 г. промышленное производство выросло почти на 100 % [285] Konjunktur Statistisches Handbuch, 52, 92. . Разумеется, германская экономика не могла выдержать такого сильного снижения зарубежных поставок. Оно было возможно лишь в краткосрочном плане, пока у производителей не кончились накопленные запасы сырья. После их истощения экономическое возрождение неминуемо должно было остановиться. А любое значительное увеличение импорта требовало роста экспорта – которого, однако, не произошло. К лету 1934 г. оптимизм, несколькими месяцами ранее окружавший схемы экспортных субсидий, в целом улетучился. Рейхсбанк так отчаянно нуждался в твердой валюте, что больше не мог себе позволить выкуп облигаций в качестве главного механизма субсидирования, поскольку при этом значительная часть германской экспортной выручки оставалась в руках иностранцев. А других механизмов, действовавших за счет зарубежных кредиторов Германии, уже не хватало для того, чтобы обеспечить экспортерам требуемый уровень поддержки. По оценкам Рейхсбанка, для компенсации серьезной неконку-рентоспособности Германии требовалось на 25 % субсидировать более двух третей германского экспорта (240 млн из 340 млн рейхсмарок). Для этого потребовалось бы 60 млн рейхсмарок в месяц, из которых от зарубежных кредиторов Германии удалось бы получить самое большее 40 млн [286] BAL R2501 66oz, 320-22. . Остаток пришлось бы брать более-менее прямо из казны Рейха. С учетом общего неблагополучного положения с финансами Рейха и возможностью обвинений в демпинге это была «абсолютно отчаянная мера», как признавал Шахт [287] Это и дальнейшее излагается по: BAL R2501 6603, 1-22. . В то же время он не ожидал, что система общих экспортных субсидий продержится больше года: «Другой вопрос – что нам делать на второй год». Как мы уже видели, он совсем не исключал возможной девальвации. С другой стороны, «Если демпинг и введенные нами ограничения на экспорт помогут, то можно будет рассчитывать на значительный приток иностранной валюты. Тогда мы сможем возобновить наступление в том, что касается механизма обратного выкупа облигаций». Приоритетом, как подчеркивал Шахт на встрече с партийными руководителями в ноябре 1934 г., являлось скорейшее окончательное решение проблемы долга при одновременном обеспечении поставок сырья, необходимых для перевооружения. Для Шахта связь между тем и другим была очевидна.

Торговые проблемы Германии невозможно было по-настоящему решить «до тех пор, пока Германия не вернет себе прежнее влияние в мире. Пока мы не обладаем таким влиянием, бессмысленно восторгаться теми или иными теориями» [288] BAL R2501 6603, 33–47. .

«Новый план» с его жестким регулированием импорта и обилием двусторонних клиринговых соглашений вполне мог стать корсетом, препятствующим дальнейшему экономическому возрождению Германии. Шахта спасли три фактора: дальнейшее выздоровление глобальной экономики, обеспечившее рост спроса на германский экспорт; готовность иных, помимо США, стран – в первую очередь Великобритании – смириться с условиями новой германской торговой системы; и та решимость и эффективность, с которыми «Новый план» претворялся в жизнь. Метод, использовавшийся для финансирования системы расширенных экспортных субсидий, представлял собой, как признавал Шахт, крайнюю меру. К маю 1935 г. оборот немецкой промышленности был обложен прогрессивным налогом, приносившим десятки миллионов рейхсмарок, необходимых ежемесячно для поддержания конкурентоспособности германского экспорта [289] Ebi, Export , 159-91. Впечатляющая статистика по масштабам этих сборов и их рас пределению между отраслями содержится в: BAL R2 31.034. . По сути, прибыль, полученная благодаря буму в отечественной оружейной отрасли, направлялась на поддержку «слабого» экспортного сектора. Для большинства отраслей налог был установлен в размере от 2 до 4 % с оборота [290] Налог составлял 0,4 % с первых 15 млн рейхсмарок отечественных продаж, 0,6 % со следующих 15 млн, 1 % со следующих 15 млн и далее повышался по 0,4 % на каждые дополнительные 15 млн рейхсмарок отечественного оборота. См.: Р. Hayes, Industry and Ideology: IG Farben in the Nazi Era (Cambridge, 1987), 152. . Такой показатель может выглядеть не очень драконовским, но поскольку сбором облагался оборот, а не прибыль, то итог был весьма чувствительным для предпринимателей. Так, ежемесячные продажи в отрасли, производящей стальные трубы, составляли в 1935 г. 15,6 млн рейхсмарок (речь идет только о Германии). Прибыль в этой отрасли составляла 1 млн рейхсмарок в месяц. Из этой суммы не менее 400 тыс. рейхсмарок, т. е. 40 %, взималось в качестве налога на финансирование экспортных субсидий [291] Вероятно, не стоит удивляться тому, что самый большой налог на поддержку экспорта, составлявший в данном случае от 5 до 9 %, платил химический гигант IG Farben . Его общий оборот за 1935–1936 гг. достигал 50–60 млн рейхсмарок. Впрочем, чистое налоговое бремя было для IG Farben не таким значительным, поскольку эта фирма, являясь крупным экспортером, в то же самое время была одним из главных получателей новой субсидии. . Менее прибыльные предприятия страдали от этого налога еще сильнее. Дочерний завод Форда в Кельне, дела у которого шли неважно, докладывал в головной корпоративный офис в Дирборне, что сбор, составлявший 3 % с оборота, полностью лишит его всей прибыли, которую он рассчитывал получить в 1935 г. [292] Benson Ford Research Center, Асе. 732, box 435. Налог, уплаченный всей германской промышленностью, в первый год его существования составил 700 млн рейхсмарок. Неудивительно, что он был крайне непопулярен. Но протесты со стороны промышленников отклонялись со ссылкой на «чрезвычайную ситуацию в государстве» [293] См. ответ представителям сталеплавильной отрасли в: ВAL R13I 618, 85. . Нельзя отрицать и того, что эта система работала эффективно. К концу 1935 г. благодаря налогу на промышленность государство могло выплачивать каждому германскому экспортеру субсидию в размере почти 30 % от каждого зарубежного заказа.