Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

Выдвинутые фюрером в декабре 1939 г. требования по части производства боеприпасов еще больше усилили нагрузку на систему. Как мы уже видели, одна только армия требовала не менее 560 тыс. тонн стали в месяц. Сперва полковник Герман фон Ганнекен, с 1937 г. отвечавший за нормирование стали в Рейхсминистерстве экономики, отвергал призывы к дальнейшему увеличению доли вермахта. Дальнейшее сокращение квот стали для других ее потребителей было нереально, поскольку эти квоты и без того уже были катастрофически низкими. С другой стороны, раздача квот без учета реальных объемов производства привела бы только к «инфляции» сертификатов на получение стали и к «завалам» на сталеплавильных заводах из-за избыточного количества заказов. Единственный способ дать вермахту больше стали заключался в том, чтобы увеличить ее общий выпуск. Однако при этом в Германии еще быстрее исчерпались бы запасы железной руды. В условиях неясности с поставками из Скандинавии такое решение потенциально могло оказаться фатальным, но с целью выполнить Fiihrerforderung его пришлось принять. Геринг приказал Ганнекену увеличить квоту на сталь вермахта до 1,1 млн тонн, которую следовало «обеспечить» посредством общего роста производства [1110] BAMARW19/164, 28-9. В БАМА RW19/173, 58, Ганнекен называет этот шаг «безответственным». См. реакцию изумленных представителей корпорации Флика, зафиксированную в: BAL R8122 58, Notiz fur Herrn Flick 13.02.1940. См. также абсолютно нереалистичные квоты на цветные металлы в: БАМА RW19/173, 121, 139-41- . Геринг прекрасно осознавал последствия такого решения, но как он объяснял Томасу 30 января 1940 г., стратегические соображения уже не играли особой роли:

Фюрер твердо убежден в том, что крупное наступление на Западе принесет ему в 1940 г. решительную победу в войне. Он полагает, что Бельгия, Голландия и Северная Франция окажутся в нашем распоряжении, и для себя решил [sic], что промышленные районы Дуэ и Ланса, а также Люксембурга, Лонгви и Брие способны восполнить поставки сырья из Швеции. Соответственно, фюрер решил полностью использовать наши запасы сырья без учета будущих потребностей и за счет грядущих военных лет [1111] IWM EDS, al 1571, Chef Wi Rue Amt, 30.01.1940. Геринг повторил это 9 февраля 1940 г., обращаясь к большему числу адресатов: БАМА RW19/173, 114-17. .

Помимо сырья, другим незаменимым фактором производства была рабочая сила. В ходе войны она превратилась в главное узкое место военной экономики Германии [1112] Главным источником по этой теме является: Kroner, in DRZW 5/1 и 5/2. . Уже первое потрясение было достаточно болезненным. 31 мая 1939 г., согласно Статистическому бюро Рейха, рабочую силу страны составляли 24,5 млн трудящихся мужчин, 14,6 млн трудящихся женщин и 300 тыс. человек, обозначенных как «иностранцы и евреи»: всего 39,4 млн человек. Годом позже число трудящихся мужчин сократилось на 4 млн до 20,5 млн. Число работавших женщин также несколько снизилось, до 14,4 млн. Это сокращение в некоторой степени компенсировалось привлечением к работе 350 тыс. военнопленных и ростом числа иностранцев, работавших в Германии, до 800 тыс. человек. Но общая численность рабочей силы сократилась и едва превышала 36 млн человек. Эта картина в целом сохранялась до конца войны. Численность трудящихся немецких мужчин сокращалась, численность трудящихся женщин оставалась постоянной, а доля военнопленных и иностранцев в составе рабочей силы от года к году возрастала.

Тот факт, что к работе на военных заводах не было принудительно привлечено еще больше женщин, иногда объявляется еще одним признаком того, что нацистский режим был не в состоянии требовать жертв от населения страны. В этом отношении его нередко противопоставляют Великобритании, где рост числа работавших женщин стал ключевым фактором, позволившим сохранить устойчивость военной экономики. Однако такие сопоставления способны лишь ввести в заблуждение, поскольку они игнорируют тот факт, что доля женщин в составе рабочей силы уже в 1939 г. была более высокой, чем даже достигнутая в Великобритании и в США лишь к концу войны [1113] На этот принципиальный момент было указано как в Overy, War and Economy , 291–303, так и в T. Siegel, Leistung und Lohn in der nationalsozialistischen «Ordnung der Arbeit» (Opladen, 1989), 161-73. . В 1939 г. треть всех замужних женщин в Германии были экономически активными и более половины всех женщин в возрасте от 15 до 60 лет работало. В результате женщины составляли более трети рабочей силы в Германии еще до начала войны, в то время как в Великобритании аналогичная доля была равна четверти. Годом позже доля немецких женщин в составе рабочей силы выросла до 41 %, а в Великобритании она составляла менее 30 %. Неудивительно, что в течение последующих лет Великобритания догоняла Германию. Но даже в 1944 г. доля работавших британских женщин в возрасте от 15 до 65 лет была равна всего 41 %, в то время как в Германии этот показатель уже в 1939 г. составлял как минимум 51 %. В значительной степени эта разница была обусловлена структурными различиями между британской и немецкой экономикой. В 1939 г. из 14 млн трудящихся женщин всего 2,7 млн работало в промышленности. Больше всего женский труд использовался в крестьянских хозяйствах, которые в 1939 г. давали работу б млн женщин. Напротив, из б млн трудящихся британских женщин на фермах было занято менее 100 тыс. Как мы уже видели, бремя труда на мелких крестьянских фермах, преобладавших в сельском хозяйстве Германии, в непропорционально большой степени ложилось на женские плечи. А после того как мужчины были призваны на фронт, это бремя стало еще более тяжким. В таких регионах, как Вюртемберг и Бавария с их плотным крестьянским населением, доля работающих женщин уже в 1939 г. превышала 60 %. Стоит ли говорить, что немецкие женщины, работавшие на фермах, оказали неоценимую услугу нацистской военной экономике, обеспечивая ее снабжение продовольствием. Но даже с учетом этого различия в структуре экономики уровень мобилизации в Германии был выше, чем в Великобритании. В таком крупном центре занятости в промышленности и в сфере услуг, практически не имевшем сельскохозяйственных рабочих, как Берлин, в 1939 г. работало 53 % женщин [1114] См. данные о региональной структуре занятости в: SRA, Statistisches Jahrbuch fur dasDeutsche Reich, 54–65. . То же самое касалось и такого восточного индустриального региона, как Саксония. Даже в портовых городах вроде Гамбурга и Бремена и в центрах тяжелой индустрии Рура, где структура занятости была особенно неблагоприятна к женскому труду, работу имело 40 % всех женщин трудоспособного возраста – столько же, сколько в среднем по Великобритании к концу войны.