Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

Позицию Великобритании и Франции укрепляли и исходившие из США явные указания на то, что европейские демократии могут рассчитывать на американскую поддержку. Таким сигналом для Берлина послужило подписанное 2 ноября 1938 г. англо-американское торговое соглашение [929] A. W. Schatz, «The Anglo-American Trade Agreement and Cordell Hull’s Search for Peace 1936–1938 », Journal of American History , 57 (1970), 85-103. . В то время как Великобритания и Америка праздновали обозначившееся у них единство целей, Геббельс издал приказ, строго запрещавший немецкой печати какие-либо комментарии, намекающие на то, что Берлин считает это соглашение важной «победой демократии» [930] H. J. Schröder, «Machtpolitik und Ökonomie: Zur nationalsozialistischen Aussenpolitik im Jahre 1938», in F. Knipping and K.-J. Müller (eds.), Machtbewusstsein in Deutschland am Vorabend des Zweiten Weltkrieges (Paderborn, 1984), 221. . Чемберлену особое удовольствие доставляли донесения разведки, согласно которым немцы были уверены в том, что это соглашение включает «секретные военные статьи» [931] C. A. Macdonald, The United States, Britain and Appeasement igg6-iggg (London, 1981), 114. . На самом деле ничего подобного в нем не содержалось. Тем не менее к октябрю 1938 г. отношение Америки к поставкам вооружений начало меняться. Рузвельт предпринимал «серьезные бюрократические и политические усилия» к тому, чтобы заставить Америку отказаться от строгого нейтралитета и тем самым открыть дверь и к перевооружению Америки и к возможности оказывать военное содействие друзьям его страны в Европе [932] D. Reynolds, From Munich to Pearl Harbor: Roosevelt’s America and the Origins of the Second World War (Chicago, 2001), 42–8; C. Macdonald, «Deterrent Diplomacy: Roosevelt and the Containment of Germany, 1938–1940», in R. Boyce and E. M. Robertson (eds.), Paths to War: New Essays on the Origins of the Second World War (New York, 1989), 297–329. . К концу года французы отправили в Америку закупочную комиссию, получившую указание приобрести до 1000 американских боевых самолетов, и Рузвельт лично потребовал от военного руководства показать французам лучшие образцы вооружений, которые могла предложить американская промышленность [933] J. M. Haight, American Aid to France 1938–1940 (New York, 1970), 18–102. . Рузвельт, делая широкий жест, обещал, что Соединенные Штаты поставят западным демократиям до 20 тыс. самолетов [934] Как признает Вейнберг, «Будущая расстановка сил уже становилась очевидной, по крайней мере в общих чертах»: Weinberg, Foreign Policy II, 521. В том, что касалось Гитлера, речь шла уже далеко не об «общих чертах». . В то же время позиция администрации Рузвельта по отношению к Германии становилась все более враждебной. После ужасов «Хрустальной ночи» лишь вмешательство Корделла Халла предотвратило решительные действия со стороны министра финансов Генри Моргентау. После оккупации Чехословакии в марте 1939 г. о какой-либо сдержанности было забыто. Рузвельт наложил карательную 25-процентную пошлину на германский импорт, и этот шаг в Берлине сочли равнозначным объявлению экономической войны [935] DGFP D VI No. 14, 14. По некоторым оценкам, экспорт немецких товаров в США в результате сокращался с 200 млн до 115 млн рейхсмарок, что угрожало лишить Германию доступа к американскому хлопку: DGFP D VI No. 130, 159-60; Sirois, Zwischen Illusion, 162-9. .

Хотя оккупация Праги праздновалась в Берлине как великий триумф, в результате этого шага перед Третьим рейхом предстал кошмарный призрак 1914 года – окружения страны с востока и с запада, на что у Гитлера на самом деле не имелось ответа [936] См. непоследовательность стратегических оценок Гитлера в его выступлении перед главнокомандующими 23 мая 1939 г.: IMT XXXVII, doc. O79-L, 546-56. . Тем не менее, как и в мае 1938 г., его непосредственной реакцией стала агрессия. Он приказал вермахту начать подготовку к военным действиям против Польши на тот случай, если он сумеет изолировать эту страну дипломатически. Новые планы ОКБ были предъявлены Гитлеру 1 апреля в Вильгельмсхафе-не во время церемоний, сопровождавших спуск на воду нового гигантского линкора «Тирпиц» [937] Watt, How War Came , 190-92. . Они предоставляли очевидную возможность для антибританских выпадов, и Гитлер воспользовался ею в полной мере. В своем вечернем выступлении он заразил аудиторию негодованием, напомнив ей о жестокой британской блокаде, и яростно обрушился на лицемерие, с которым британцы сплошь и рядом выказывали свое моральное превосходство, в то время как они силой подчинили себе более четверти земного шара. Недавние попытки британцев заключить союз с Советским Союзом четко указывали на то, какие именно силы действуют за кулисами. «Одна страна за другой вынуждена либо подчиниться еврейско-большевистскому чудовищу, либо защищаться». Мир станет возможен лишь после того, как из международных отношений будет окончательно устранен «еврейский клин». На протяжении следующих недель эта антибританская и антисемитская риторика стала популярной пропагандистской темой, но она нисколько не помогла предотвратить нависшую над Германией реальную угрозу изоляции.