Владимир Дягилев - Медсанбат-0013

— Проверьте, кто там кричит, на боль жалуется. Сюда, на свет его.

Сафронов отобрал троих тяжелых, с посиневшими пальцами, с сухими губами.

— За мной... Белякова, присмотрите.

— Видишь? — Люба — подружке.

— Пока суета, — Стома передернула плечами. — Хоть жетонов не требует.

В перевязочной три стола. Работают Бореславский, Чернышев и сам комбат, Лыков-старший.

— Товарищ капитан.

Лыков-старший в маске. Глаза блестят. На лбу, на бровях капельки пота.

— Вот еще трое. Поток не уменьшается. А как с эвакуацией?

— Прервусь. Загляну. Работайте. Шок не проморгайте.

Оказывается, рассвело. Сафронов не придал этому значения, просто увидел, что наступил день. И все. Думал о другом, о деле. Машины шли. Раненые скапливались. Возле его палатки целый табор.

Появился комбат. Сафронов обошел с ним ожидающих помощи. Сначала в палатке, потом — вокруг нее.

— Как с эвакуацией?

— Две машины отправили, — ответил Лыков-старший.

— Что-то незаметно.

— Чужих не принимать.

— Как разберешь?

— Спрашивайте.

Попробуй успей выяснить... На пять минут отлучился в перевязочную — привезли новых. Кто? Откуда? Уже разгружают. Не возвращать же лежачих. Еще умрут в дороге.

— Ходячих — в машину! — приказал Сафронов. — В свой медсанбат.

— А где он? Ищи его! — отозвался молоденький сержант с перевязанной рукой.

— Товарищ сержант, без пререканий.

— А-а, засиделись тут...

— Не болтать! Встать смирно!

— Ну, смирно, а дальше что? На передовую пошлете? Так я только что оттуда.

— Везите. Кубышкин, не принимать.

Опять стемнело. Стонали в палатке. Просили пить. С улицы слышались возмущённые голоса:

— Вторую ночь тут. Сколько можно?

— Буде, буде тебе. — Это Галкин. — И мы вторую ночь крутимся.

— Ты там повертись, покрути курдючком.

— А и был. И вертелся. И с самого сорок первого.

Сафронов снова в перевязочную, в операционную. «Ой тихо, ой медленно. И что же это такое?» Дождался, когда ведущий хирург майор Малыгин вышел покурить.

— Товарищ майор, у меня восемь тяжелых. Двое со жгутами. Скоро срок кончается.

Малыгин швырнул папиросу, не удостоил ответом, ушел в операционную...

Стонет самый дальний в углу. Ругается. Требует отправки.

— Вам операция нужна. Потерпите. Другие терпят.

Стома наклоняется над ним. Вскрикивает:

— Укусил.

— Товарищ. — Сафронов стиснул зубы. — Привяжем. Кляп вставим.

— Вставляй! Разорви! На! На!

— Люба, пантопон.

В глазах Сафронова мелькает: белое, красное, красное, белое.

— Товарищ гвардии капитан...

— Товарищ Галкин, сколько раз говорил, никакой я не гвардии...

— Поели бы... Вот тута... Тепленько.

— Ай!

— Надо. Пойдите, пойдите. В тамбуру, в тамбуру. Лучше бы не ел. В сон повело. Веки хоть пальцами раздирай. Кажется, забылся на минуту.

— Товарищ гвардии... Вас просют.

Капитан Дорда. В халате, в шапочке, Пахнет не одеколоном — эфиром.

— Ведущий послал посмотреть.

— Хорошо, — встрепенулся Сафронов. — Вон того, в углу. Кричит очень.

— Это еще не показатель... Как раз обращайте внимание на тихих.

Отобрали двоих самых срочных, отправили в операционную.

— Теперь идемте в табор. — Дорда потянулся и зевнул от души.

— Кубышкин, велите собраться.

— Они и так ко сну готовятся. А что?

Вокруг палатки вповалку десятки людей как на вокзале. Белеют повязки. Мерцают огоньки цигарок.

Подходили к каждому, светили фонариком, спрашивали о самочувствии, считали пульс.

Сафронов заметил незнакомого солдата, что крутился среди раненых с поильником в руках.

— Вы кто?

— Ефрейтор Супрун.

— Почему не своим делом занимаетесь?

— Так это ж нетрудно... К тому же товарищ сержант попросили. — И он указал на покрытого с головой шинелью спящего человека.

— Поднимите. Сержант вскочил.

— Трофимов?!

— Товарищ капитан, так что…

— В палатку, там разберемся.

Когда Дорда ушел, Сафронов раздумал распекать Трофимова. «Свалился. Естественно. Нашел замену. Не растерялся. А я вот не догадался подменить подчиненных», И он направился в палатку.

— Люба, отдохните часок. Я подежурю.

— Но, товарищ капитан, вы-то сами...

— Сержант Белякова, выполняйте.

Пошел дождь. Капли забарабанили по брезенту, как барабанные палочки.

— Полундра! — послышалось с улицы.

— Кубышкин, приглядите.

В поисках комбата Сафронов заглянул в операционную. Ведущий хирург стоял к нему спиной, но, вероятно, почувствовал человека, обернулся: