Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

Загоревшимися глазами Ковальцов посмотрел на Васечку. Тот понял все без слов и поспешил распорядиться:

— Сазонов, останешься на месте до особого распоряжения! И смотри мне, чтоб ничего не пропало! Головой отвечаешь, ты понял?

— Так точно! — козырнул тот.

— Пахомов, а ты возьми автоматчика и вместе с нами к машине! — уже на ходу приказал подполковник.

Не обращая внимания на ветки кустарника, хлеставшие по лицу, они с Ковальцовым торопились поскорее выбраться к дороге. Пахомов с автоматчиком едва поспевали за начальством. Пятьсот метров группа пробежала на одном дыхании.

Выскочив на дорогу, Васечка закричал водителю:

— Тимофей, заводи!

Тот ястребом слетел с пенька и плюхнулся на сиденье. Побывавший не в одной переделке армейский «козлик» завелся с полуоборота и резво поскакал по изрытой воронками проселочной дороге. Пассажиров трясло как в лихорадке, и не только от многочисленных колдобин. Ковальцов мертвой хваткой вцепился в портфель, не выпуская его из рук до самого штаба. Но едва они вошли в дом, как на деревню обрушилась гитлеровская авиация — зенитчики проморгали ее появление. Земля вздрогнула и закачалась под разрывами бомб. Осколки свинцовым дождем хлестали по стенам. Зловещие черные тюльпаны колыхались над дворами и огородами.

— Бегом в укрытие! Портфель… — попытался перекричать грохот разрывов Васечка и первым ринулся на улицу.

Вслед за ним выбежали во двор все, кто находился в штабе. Перепрыгивая через воронки, прикрывая голову руками, они неслись к укрытиям. Комья грязи и щепки молотили по плечам. Слух резал пронзительный визг метавшихся по двору животных. Душу выворачивали крики раненых бойцов.

Рухнув без сил на дно укрытия, Васечка и Ковальцов вжались в землю, ища в ней спасения. Бомбежка продолжалась каких-то несколько минут, а потом так же внезапно, как началась, закончилась.

— На этот раз пронесло! — осипшим голосом произнес подполковник, стряхнул с себя грязь и стал выбираться из укрытия.

Рядом с ним из-под завала показались чумазые Ковальцов с водителем. На их серых, словно в масках, лицах сверкали только зубы и белки глаз. В нескольких метрах от бруствера лежал сержант Пахомов. Ему не хватило одного шага — осколки прошили обе его ноги, и теперь он корчился от нестерпимой боли.

Подхватив Пахомова на руки, они осторожно перенесли его к машине, уложили на заднее сиденье, и водитель, не дожидаясь команды, погнал в медсанбат.

В это время во двор въехала машина командира полка. Моложавый майор, слетев с подножки, вихрем ворвался в штаб и трехэтажным матом принялся крыть зенитчиков, а заодно и связистов, но больше всего досталось начальнику тыла. Его хозяйство, не прикрытое маскировкой, после бомбардировки превратилось в бесполезные груды искореженного металла и дров.

Увидев начальника штаба, майор лишь развел руками:

— Петр Сергеич, где тебя черти носят? В штабе бардак! Никто ничего не знает!

— Погоди, Вадим Петрович. Тут, понимаешь… — пытался тот вставить слово.

— А чего понимать! Бардак! Разбирайся! И чтоб…

— Вадим Петрович! — перебил его Ковальцов. — Мне нужна срочная связь со штабом дивизии.

— Мне тоже! У этих долбаных связистов всегда один ответ — связь есть, но не работает. Мне, что ли, ее налаживать? У меня других забот хватает!

— Товарищ майор! — в интонации контрразведчика появилась казенная сухость. — Речь идет о деле государственной важности!

— Да у вас все государственной важности! — отмахнулся тот от него. — Цигарку боец из гитлеровской листовки скрутил — вы ему измену шьете. Бабу в разведвзводе откопали — так ей чуть разложение личного состава не припаяли…

— Майор, говори, да не заговаривайся! А то я тебе язык быстро подрежу на размер головы! — вскипел Ковальцов и надвинулся на комполка.

Васечка махнул рукой на посеревших от страха подчиненных и встал между разгневанными офицерами. Тяжело дыша, они сверлили друг друга тяжелыми взглядами. Первым дал задний ход командир полка. Пряча глаза, он невнятно пробормотал:

— Ну, извини, погорячился я, Александр Иванович, с кем не бывает. Ты же видишь, как хозяйство покромсали. По глупости и не такое ляпнешь.

— Александр Иванович, мы же все свои! Вместе всякого хлебнули, так и не будем на пустом месте друг дружку клевать, — засуетился вокруг них Васечка. — Пожмем руки и все забудем.

Ковальцов угрюмо молчал, но потом все-таки пожал протянутую командиром полка руку.