Однако быстрое возвышение Абакумова, а вместе с тем и усиление военной контрразведки вызывали ревность у всесильного Лаврентия Берия и наркома госбезопасности Всеволода Меркулова. Поэтому предстоящая реорганизация управления Особых отделов сопровождалась ожесточенной подковерной борьбой трех ведомств, руководители которых стремились перетянуть одеяло на себя.
Итак, в феврале сорок третьего года судьба будущей спецслужбы и ее начальника решалась в высоких кремлевских кабинетах, поэтому Виктор Абакумов на этом первом в родных стенах совещании был крайне осторожен в своих предположениях и оценках. Подчиненные затаив дыхание ловили каждое его слово, и появление Барышникова осталось незамеченным. Он тихо опустился на свободный стул, достал спецблокнот и приготовился записывать, но выступление уже подходило к концу. Абакумов завершил его лаконичным и жестким указанием:
— Предупреждаю всех, разговоры о предстоящей реорганизации должны умереть в этом кабинете! Нечего слухами и предположениями будоражить оперативный состав! Взаимодействие с подчиненными органами не должно прекращаться ни на минуту! Мы обязаны твердо держать руку на пульсе армии и горле врага! Все свободны. Николай Николаевич, Владимир Яковлевич, задержитесь!
Барышников подождал, когда выйдут остальные офицеры, и остался стоять у дверей. Абакумов внимательным взглядом прошелся по нему и шутливо заметил:
— Чего стоишь, Владимир Яковлевич? Как говорится, в ногах правды нет, давай присаживайся.
Шагнув к столу, тот занял место напротив Селивановского. Абакумов не спешил с вопросами, достав из пачки папиросу, он постучал ею по краю пепельницы, закурил, прищурился и, сделав глубокую затяжку, сквозь кольца дыма пристально, словно прицеливаясь, смотрел на собеседников. И Барышников, и Селивановский прекрасно знали это выражение и игру оттенков внешне спокойных глаз и с напряжением ожидали предстоящего разговора.
Абакумов начал издалека:
— Как обстановка в отделах Закавказского фронта, Владимир Яковлевич?
— Товарищ комиссар второго ранга…
— Перестань щелкать каблуками! — перебил Абакумов. — Давай прямо к делу!
— По большому счету работают ровно, без срывов, но и без особых взлетов. На главных направлениях есть перспективные оперативные наработки, но они требуют существенного развития, особенно в агентурном плане, — коротко сообщил Барышников.
— Как раз то, о чем мы с тобой говорили утром, Николай Николаевич. — Абакумов повернулся к Селивановскому и продолжил свою мысль: — Сейчас нам нужен не вал, а первоклассная агентура. Это самое главное! С ее помощью мы не только осиные гнезда Абвера разворошим — глядишь, самого Канариса за его длинный нос или яйца схватим. — Снова обратившись к Барышникову, он спросил: — Такая агентура в отделах есть?
— Хорошие наметки имеются, но их надо серьезно развивать.
— Мда… — неопределенно произнес Абакумов и, выпустив кольцо дыма, поинтересовался: — Что удалось прояснить по Гальченко?
— Так, кое-что, — осторожно начал разговор Барышников. — По крайней мере, двадцать седьмого января он еще находился в Краснодаре и был жив. — И далее подробно рассказал о надписи, обнаруженной в штабе «Абвергруппы 102».
— Слишком все это зыбко, — заключил Селивановский. — Такой разведчик дал бы о себе знать, если жив.
— Надеюсь, мы скоро о нем услышим, — не терял надежды Барышников.
— Но тогда почему он не ищет новые каналы, как это было в Ростове?
— Слишком рискованно! Времени на поиски надежного человека у него не оставалось. К тому же, по данным отдела Иванова, абверовцы в феврале прекратили заброску своей агентуры в наш тыл.
Все это время молчавший Абакумов притушил папиросу о пепельницу и оборвал спор:
— Как бы там ни было, но выход на Гальченко надо искать. Необходимо восстановить с ним связь. В ближайшее время он нам очень понадобится. Кстати, сколько агентов такого класса в Особом отделе фронта наберется?
— Два, и еще в перспективе один может появиться, — доложил Барышников.
— К сожалению, Виктор Семенович, и на других фронтах положение не лучше, — посетовал Селивановский. — Пока работаем на среднем уровне, бывает, что не с чем идти на доклад к наркому.
— Ну, ты, Николай Николаевич, не слишком сгущай краски, — не согласился с ним Абакумов. — Таких агентов, как наши Гальченко и Северов, еще поискать надо! Работают так, что перед другими управлениями не стыдно. Не зря Лаврентий Павлович это не раз отмечал.
Читать дальше