Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

Дуайт не спешил. Медленно разгладив правой рукой листок, он склонился над ним, но, прочитав первые строчки, отпрянул, как будто в лицо ему плеснули скипидаром.

— Лера?! Не может быть!.. Как?! Откуда это у тебя?!

— Из Вологды.

— Какой еще Вологды?

— Обыкновенной Вологды, нашей Вологды, — ответил Виктор и подался вперед.

Дуайт внезапно осипшим голосом произнес:

— Ты хочешь сказать, из Совдепии?

— Не из Совдепии, а с родины. С родины твоей сестры.

— Как?! Она жива? Ее не расстреляли?!

— Жива, жива и работает в райкоме комсомола.

— Комсомола?! Ты что несешь?

— И не просто работает, а борется с фашизмом! — не давал ему опомниться Виктор.

— Так ты… — Дуайт осекся, от его лица отхлынула кровь.

Из горла гитлеровца вырвался сдавленный крик, напоминающий рык раненого зверя, и рука инстинктивно метнулась к кобуре. Он опоздал на какие-то доли секунды — в упор на него уже смотрел темный зев пистолетного ствола. В ту же минуту за спиной грохнула дверь. Влетевший Федор обезоружил гитлеровца. Дуайт затравленным взглядом смотрел перед собой — шансов вырваться у него не оставалось. В комнате наступила гнетущая тишина, которую нарушали лишь прерывистое дыхание собравшихся и скрип гуляющей на сквозняке двери.

Виктор ждал, когда Дуайт придет в себя. Матерый шпион распрямился, с силой сжал кулаки, так что от напряжения кожа побелела на костяшках, и с ненавистью выдохнул:

— Ну, ты и с-сука! Энкавэдэшник засланный! Как же я тебя не расколол?! Нутром же чувствовал, что не наш, а…

— Хватит якать! — оборвал Виктор. — Раскинь мозгами, если жить хочешь.

Модификация «Вальтер Р-38» с устройством для бесшумной стрельбы

— У су-у-ка! — заходился от ненависти и бессилия Дуайт.

— Вить, может, мне этого пса сразу прикончить? Я эту породу давно знаю: они, кроме веревки, ничего не понимают, — начал заводиться Федор.

Виктор остановил его взглядом, снова пододвинул письмо гитлеровцу и прикрикнул:

— Кончай шипеть! Читай до конца — как-никак, а родная сестра пишет.

— Да пошел ты на хер! Меня на такой туфте не проведешь! — Дуайт отшвырнул письмо в сторону, его лицо исказил злобный оскал. — Перевербовать собрался? Не выйдет!

— Ну-ну, никак героем помереть собрался? — с насмешкой произнес Виктор. — Дурак! За кого? Фрицы за все годы не сподобились тебе даже лейтенанта на погоны кинуть, так думаешь, напоследок Железным крестиком побалуют?

— Березовым, и то если кладовщик на складе выпишет, а так и кола осинового хватит, — мрачно обронил Федор.

— Вот-вот. Так что лучше почитай, сестра плохого не посоветует, а заодно успокойся и пораскинь мозгами. На дворе-то, Коля, не сорок первый год. — В голосе Виктора зазвучали неожиданные интонации. Дуайт вздрогнул. — Думай, Коля! Думай! — продолжал Виктор. — Ты же не слепой, и к тому же мы с тобой оба русские.

На этот раз гитлеровец промолчал, кулаки его разжались, злобный огонь, полыхавший в глазах, угас, он потянулся к письму и принялся внимательно перечитывать каждую строчку. Бутырин продолжал держать руку на пистолете, потому что перед ним сидел не наскоро слепленный агент, клюнувший на вражескую пропаганду, а матерый шпионище, натасканный разведками двух стран, который в любой момент мог преподнести какой угодно сюрприз.

На это раз Дуайт, прочитав письмо, долго молчал, а затем выдавил из себя:

— Значит, на сестре решили зацепить?

— Не зацепить, Коля, а дать шанс, — пояснил Виктор.

— Знаю я ваш шанс: сначала выпотрошите, как щуку, а потом в расход.

— Не пори ерунды! Если бы хотели, так давно бы в расход пустили. Ты профессионал, и не мне тебе объяснять, о чем идет речь. Работаешь на нас, и здесь все остается по-старому.

— Говоришь, по-старому, а если откажусь, твой душегубец мне удавку на шею накинет?

— Ну, зачем же так? Я рассчитываю, что до этого не дойдет.

— Это почему же?

— А ты, Коля, сам пораскинь мозгами: за кого тебе умирать? За Гитлера? За Курмиса? За истерика Геббельса? За Глазенапа?

— Не торопись их хоронить — они еще тебя переживут, — желчно заметил тот.

— Сейчас речь не обо мне, — наседал на него Виктор. — Решай, Николай, времени у нас мало!

Губы Дуайта сомкнулись в одну жесткую складку, кожа на висках напряглась. Он обернулся назад, смерил колючим взглядом готового к молниеносному броску Федора и с вызовом бросил: