Александр Письменный - Фарт

Через окно аппаратной было видно, как он выскочил на крыльцо и, на бегу надевая куртку в рукава, бросился по тропинке к скалам, где работали люди Бетарова.

— Ай да Сорочкин! — сказал Меликидзе. — Отвага хлещет в нем через край!

— Я пойду тоже, — сказала Татьяна Андреевна.

— Никуда вы не пойдете! — проговорил сердито Гвоздырьков.

Татьяна Андреевна пошла к выходу.

— Татьяна Андреевна, подождите! — закричал Авдюхов.

Она не остановилась.

— Татьяна Андреевна, сперва позвоним в рудоуправление! — крикнул Гвоздырьков. — Николай Степанович, принимайтесь за дело.

— Вот вы и звоните, а я тоже пойду к опоре, — ответил Авдюхов.

Меликидзе остался с Гвоздырьковым. Авдюхов погасил сигарету и побежал за Татьяной Андреевной.

Материалы о погоде явно опоздали. Ветер усиливался. Порывы его становились все продолжительнее, все резче.

Вскоре Авдюхов догнал Татьяну Андреевну, схватил ее за локоть и пошел рядом с ней, чуть ли не плашмя ложась на упругую стену ветра.

За большим обломком скалы послышался шум мотора — это работал переносной движок. В свете электрической лампы, раскачивающейся над ним, виден был летящий снег. Чуть выше, загороженный от ветра железным листом, горел большой костер. Еще выше, у бетонных башмаков металлической опоры, стояли лебедки и качалась на дереве, освещая место работы, автомобильная фара. Все вокруг обледенело. Обледенели конструкции опоры, ледяной коркой покрылись скалы. Шагу теперь нельзя было ступить, чтобы не поскользнуться.

Они догнали Сорочкина в начале крутого подъема. Здесь нельзя было ни бежать, ни быстро идти, — круто взбиравшаяся к подножию опоры тропинка обледенела, ноги скользили, не слушались, нужно было цепляться руками за каждый куст, каждый выступ скалы, чтобы не слететь вниз.

— Вы напрасно пошли! — выкрикнул Сорочкин, приостанавливаясь. Он задыхался, вытирал мокрое лицо, размазывая грязь. — Дальше идти невозможно, сплошной лед.

Татьяна Андреевна ничего не сказала. Молча и торопливо она обогнула его и полезла вперед, выискивая на склоне малейшие впадины, хватаясь за обледенелые ветки кустарника, прижимаясь к земле, когда усиливался порыв ветра.

Авдюхов неотступно карабкался за ней, поддерживая ее по мере возможности.

В последнюю минуту Сорочкин также весь как-то подобрался и решительно пополз за ними. Преодолев с десяток метров, он вновь застрял на выступе скалы, уцепился за куст рододендрона — и ни назад, ни вперед.

— Товарищи, подождите! — пересиливая шум ветра, крикнул он.

Положение, в котором очутился Сорочкин, Авдюхов оценил по достоинству. Он быстро спустился к нему и, взяв под локоть, силой заставил его ползти вниз. Сорочкин выкрикивал какие-то возражения, но из боязни сорваться серьезного сопротивления не оказывал.

Спровадив Сорочкина в безопасное место, Авдюхов вернулся к Татьяне Андреевне, а Сорочкин тотчас, жалобно взывая к ним, снова полез на обледенелую кручу. И Авдюхов вторично свел его назад.

— Если Татьяна Андреевна может, то и я смогу, — кричал Сорочкин.

Но ловкости и сил у него не хватало, и Авдюхов, не вдаваясь в подробности, прикрикнул на Сорочкина:

— Еще раз полезете, больше не помогу. Будете сидеть там до второго пришествия!

Вдвоем с Татьяной Андреевной они добрались к тому месту, где стояла лебедка. Здесь, возле опоры, было открытое пространство, и клубы снега неслись, гонимые ветром, и в них то исчезали люди, камни, лебедка, бетонные башмаки металлической опоры, то появлялись вновь. Автомобильная фара раскачивалась на дереве, и в ее колеблющемся, неровном свете все выглядело призрачно, неправдоподобно. Тени шарахались в стороны вокруг дерева, свет фары на мгновение пронизывал снежный вихрь, клубящийся снежный туман, и тогда вдруг проступал внизу берег реки, усаженный обледенелыми скалами, и тотчас снова все погружалось в бушующие волны снега.

Трое рабочих в брезентовых обледенелых робах — Мергиев, Тарасов и Кондратьев, — сгибаясь под ударами ветра, сматывали с лебедки тонкий такелажный трос.

За несколько минут до того, как пойти в аппаратную, когда было еще светло, Татьяна Андреевна видела Бетарова внизу, у лебедки. Пока они добирались сюда, он куда-то сгинул.

— Где Бетаров? — выкрикнула она.

Один из рабочих — это был Тарасов — молча ткнул вверх мокрой брезентовой рукавицей. Прочно пристроенная на дереве вторая фара светила куда-то в высоту.