Александр Письменный - Фарт

Появились в фойе Валентина Денисовна и Меликидзе. Вместе с Гвоздырьковым, Сорочкиным, Грушецкой они остановились недалеко от ниши, где сидели Татьяна Андреевна и Вараксин, и, как видно, ждали их. А Вараксин словно ничего не замечал. Татьяна Андреевна тронула его за рукав пиджака.

— Пойдемте, Сергей Порфирьевич, нас ждут.

Ничего не оставалось делать. Вараксин вздохнул, очнулся, погладил себя по щеке и точно стер понурое выражение. Встав покорно, он сразу приосанился, подобрался, и, когда они вышли из ниши на свет большого зала и сошлись с остальной компанией, он уже был такой, как всегда, — надменный, добродушно-насмешливый. И вот уже слышатся басовые раскаты его барственного голоса:

— У нас здесь острят: не концерт самодеятельности, а концерт самонадеянности. Может, так оно будет верней?..

И он уже похохатывает снисходительно, эдакий всесильный радушный хозяин.

Тут же подошел и Нестор Бетаров. Он сухо кивнул Вараксину и сказал без предисловий Татьяне Андреевне:

— На последнем вираже — прокол колеса. Нужно было случиться такой напасти. В общем, пришлось припухать, менять камеру, хорошо хоть была запасная. Между прочим, Татьяна Андреевна, хотел показать вам одну штуковину, — сообщил он весело и взял ее под руку.

Он подвел Татьяну Андреевну к газетной витрине. На первой странице областной газеты красовалась фотография: металлическая опора подвесной дороги и на ее фоне — Нестор Бетаров в неизменном стеганом ватнике и резиновых сапогах. Подпись под снимком сообщала, что здесь изображен лучший мастер канатной дороги.

Неуместное хвастовство Нестора удивило Татьяну Андреевну. Даже на душе стало спокойнее: да он еще, ко всему, любит бахвалиться! Она облегченно вздохнула и сказала насмешливо:

— Вы не мастер канатной дороги. Вы — канатный плясун.

Он не обиделся. Он засмеялся.

— Тоже не плохо, — как ни в чем не бывало ответил он.

Сколько было таких случаев, когда низкопробное остроумие Нестора, его прописная житейская мудрость смешили, неприятно удивляли и отталкивали Татьяну Андреевну! Сколько раз Бетаров казался ей легковесным и пустым! Никаких проблем перед ним, никаких противоречий. Все кажется ясным, доступным. По-настоящему ничто его не беспокоит. Подвесная дорога, мотоцикл — вот весь круг интересов. Ну и еще желание поволочиться за женщиной. Перед таким человеком мир должен представать плоскостным, одноцветным — серым или розовым, в зависимости от настроения.

Не слишком ли легко и беззаботно живется ему на белом свете?

Думая о Бетарове, Татьяна Андреевна иногда ловила себя на том, что хотела бы видеть его хотя бы однажды озабоченным, обеспокоенным, задумавшимся над неразрешимой проблемой, остановившимся перед препятствием. Ничего такого не бывало. И при всем том этот никчемный и пустой человек занял прочное место в ее сердце.

Вот и сейчас, хотя Татьяна Андреевна только что посмеялась над его бахвальством, она позволила взять себя под руку на глазах у негодующих сослуживцев, дала увести себя через все фойе на лестничную площадку перед курительной комнатой. И — удивительная вещь — он предложил ей папироску, и она взяла, хотя никогда не курила.

— Знаю отлично, что веду себя глупо, но почему-то не могу остановиться. Точно мне доставляет удовольствие вас дразнить, — сказал он, отпуская ее руку.

Она улыбнулась:

— Может быть, не хотите?

— Ради оригинальности, что ли? А вам не приходило в голову, что это верный признак непосредственности? Знаете, ребята всегда изводят девчонок, которые им нравятся.

— Что-то не пойму, демонстрируете вы самоуничижение или опять бахвалитесь?

Он сокрушенно покачал головой:

— Вечно со своими чувствами попадаю впросак.

— Ах, вечно?

— Не придирайтесь к слову. Конечно, зря я с вами откровенничал. Да еще в первый день знакомства.

— Во второй, — сказала она смеясь.

— Ваша точность убийственна, но не для меня, знаете ли. Меня иронией не проймешь.

— А я не собираюсь иронизировать. Чего там, у вас настолько своеобразная манера ухаживать за женщинами!..

Он покрутил головой:

— Что поделаешь, какой есть, такой есть.

— И поэтому извольте кушать вас нежареным?

Он засмеялся:

— А вам не кажется, что вы заговорили в моем стиле?

— С кем поведешься, от того и наберешься. Впрочем, это как будто говорил Свифт: «Если есть детей, так нужно есть их жареными».

— Перестаньте зубоскалить, — сказал он. — Тем более это не так говорится: «Если есть детей, так надо есть жирных…» Жирных, а не жареных. «Потому что тощие дети не удовлетворяют аппетита, а угрызения совести будут одни и те же». Вот как это говорится. — И вдруг стал серьезен. — Вот что хотелось вам сообщить. Я простой человек, звезд с неба не хватаю. И не умею притворяться. Да что там притворяться! Бороться с самим собой. Это ведь и ни к чему. От кого я должен прятаться? Отлично понимаю и полностью отдаю себе отчет — у вас высокие понятия о жизни и высокие требования. Но чувство одинаково у всех. И я люблю вас! Ведь это вы понимаете? Ни одной женщине никогда этого не говорил. Даже матери. Люблю вас с этими веснушками на переносице. С этой ссадиной на руке, — наверно, поскользнулись на своем чертовом мостике… С вашим высокомерным характером…