Михаил Журавлев - Одержимые войной. Доля

Мама не приехала. Несколько раз названивала в больницу, разговаривала и с лечащим, и с главным, справлялась в справочном. То есть, была в курсе состояния дочери. Но не приехала. Зная мать, Таня не сомневалась, что будет именно так. Но Ленку такое положение вещей сперва изумило, а потом взбесило. Получалось, из-за неприятности с подругой она оказалась лишённой нормальной летней практики. Выходит, права была Танька, предлагая бросить её? Через полторы недели, когда стало ясно, что больная идёт на поправку, а выделенные находящейся при ней девушке деньги начали подходить к концу, вняв очередным уговорам подруги, Лена всё же собралась и уехала, намереваясь нагнать экспедицию.

А предоставленная сама себе Татьяна готовилась сполна испить отведённую ей чашу. Перед отъездом Лена принесла в палату подруге её вещи. Врач разрешил держать под койкой чемоданчик и рюкзак, потребовав только, чтобы нестерильные предметы были аккуратно закрыты белой простынёй, и, взяв с больной слово, что она не будет пытаться вскрыть их до выписки. Данное обещание Таня нарушила скоро. И первым делом аккуратно извлекла из рюкзака алюминиевый стаканчик Гриши. Сделав всё возможное, чтобы придать накрытым простынёй вещам под койкой первоначальный аккуратный вид, она поставила стаканчик на прикроватную тумбочку и долго любовалась им, точно это был собственноручно извлеченный ею из недр земных бесценный археологический артефакт, исследованию коего в дальнейшем будут посвящены годы напряжённейшего труда десятков светлых умов. За этим занятием её и застал старичок хирург. Ни слова не говоря, он взял в руки дорогую для девушки вещь, повертел перед глазами и бросил выразительный взгляд под койку. Таня перехватила этот взгляд и, сложив умоляюще ладони перед грудью, прошептала:

– Отдайте, прошу вас.

– Ты хоть помыла стаканчик-то? – прошамкал врач. – Глянь, какой грязный-то!

– Не успела, – так же шёпотом ответила девушка.

– Гуля Ахметовна, – обратился хирург к медсестре, – помойте, пожалуйста, эту реликвию четырнадцатого века для нашего археолога. Только с хлорочкой, пожалуйста, с хлорочкой… Ну-с, – перевёл взгляд на пациентку врач, – я полагаю, скоро мы на танцы пойдём? Как нога? Болит?

– Нет, – соврала Татьяна.

– Вижу, как не болит-то, – усмехнулся старичок и принялся ощупывать её ногу выше гипса. Пока щупал, что-то бормоча себе под нос, весь сосредоточившись на ощущениях сухих чутких пальцев, забиравшихся всё выше, Татьяна медленно заливалась краской. Хоть и врач, старик, а всё-таки мужчина, и уж больно интимные места задевает. Словно поймав её мысли, он, не прерываясь, проскрипел:

– Глупости из головы выкинь! Я должен знать, всё ли в порядке. А своей бабской застенчивостью ты мне только мешаешь.

Наконец, закончив своё дело, удовлетворённо пожевал губу и с улыбкой уставился на лежащую перед ним больную, ни слова не говоря. В это время Гуля Ахметовна принесла надраенный до блеска стаканчик, слабо пахнущий хлоркой. Она хотела поставить его на тумбочку, но Таня стремительно перехватила её руку и прижала драгоценность к груди. Старичок тихонько прыснул:

– Во даёт, девка! – потом, согнав улыбку с морщинистого лица, на полном серьёзе произнёс:

– Ты, верно, думаешь успеть нагнать своих. Этого не обещаю. А вот, что они заберут тебя по дороге домой, это наверняка. Так что до танцев тебе ещё далеко!

– Они будут проезжать здесь через полтора месяца, – глотая подкативший к горлу ком, еле слышно сказала Татьяна.

– Вот именно! Раньше отсюда ты не выйдешь. Иначе ковылять тебе колченогой до конца дней. Всё поняла?

Таня ничего не ответила. Не выпуская стаканчик из рук, она отвернулась, чтобы доктор и медсестра, стоящие подле, не видели предательской слезы в глазу.

– Мать что не приехала? – строго спросил хирург, будто дочь в том виновата. Таня резко повернула голову к нему и, щурясь, крикнула:

– Вам-то какое дело!

– Э-э, девонька! Так не пойдёт, – миролюбиво запел хирург и наклонился над нею, мягко положив руку на плечо. – Мне, милая, до всего есть дело, что с моими больными творится. Ежели матери до тебя дела нет, совсем плохо. Гуля Ахметовна, сколько раз она звонила?

Татьяна приподнялась на локте, напряжённо вглядываясь в медсестру. Та, покачав головой, отвечала:

– Да шестой раз сегодня был.

– И что? Только расспрашивала? Забрать дочку не обещала?

– Нет, не обещала, – вздохнула Гуля Ахметовна и с состраданием глянула на Татьяну. Она откинулась на подушку, снова отвернулась и проговорила, обращаясь к стенке: