Михаил Журавлев - Одержимые войной. Доля

И собственные судьбы Андрея и Маши не раз пролегали по одним и тем же местам, пересекаясь с одними и теми же людьми, совпадая и рифмуясь неожиданно и разнообразно. Ставшие мужем и женой Долиными, они будто соединили две случайно разорванные кем-то когда-то ниточки, и с каждым днём совместной жизни всё более прорастали друг в друга, безотчётно находя эти скрытые связи и рифмы двух судеб – своих собственных и своих родов. И хотя, конечно же, сами они не могли знать, когда и как сталкивались судьбы их предков, за них говорила их кровная, родовая память. Роман Попов был в жизни Маши чуждым, никак не связанным судьбами своих предков с её. Напротив, Андрея Долина она воспринимала не просто, как близкого, а как родного человека, и он её воспринимал так же. Родство это время от времени казалось болезненным. Периодически вспыхивая мелкими размолвками, о каких говорят, милые бранятся – только тешатся, родство это день ото дня обнаруживало всё большую двойственность. Главной причиной вспышек на поверку всегда выходило, что думают и чувствуют супруги одинаково. И когда мысль одного, устремляясь вовне, чтобы осуществиться в каком-либо действии, натыкалась на «занятое пространство» такою же мыслью другого, возникало болезненное чувство не то обиды, не то ревности. Точного имени сему чувству не было. Ссоры длились по нескольку минут, не более, но всякий раз они, напоминающие внезапный взрыв, хотя и проходили быстро, оборачиваясь всплесками нежности, оставляли в душе горький осадок.

Знали бы они, что всякий раз, сталкиваясь между собою, их далекие предки оказывались по разные стороны баррикад! Это знал Владислав Янович. Среди прочих знаний о людях, он едва ли не превыше всего ценил знание родословных, вытаскивая на свет Божий информацию из таких тайников и закоулков, куда не всякий смертный даже догадается, как сунуться. Он рассчитывал на то, что давнее родовое противостояние рано или поздно даст о себе знать, и не вмешивался. Выжидал. Когда Андрей попал в катастрофу, чудом не стоившую ему жизни, Беллерман решил, что настал миг, которого он ждал. Сейчас начнёт вырываться наружу тайное родовое, и он, со своими знаниями, окажется тут как тут – необходимый обоим: и Андрею и Марии. Он поможет им не разорвать друг дружку на части, соединит и возьмёт под контроль – уже обоих. Неутомимого экспериментатора над человеческими душами и судьбами горячил и заводил такой оборот событий, вот почему он с трудно скрываемой радостью помчался оказывать всю имеющуюся в его возможностях медицинскую помощь попавшему в беду «Испытуемому А» и, общаясь с его невестой, всячески наводил тень на плетень, не говоря определённо о перспективах и прогнозах выздоровления раненного и тонко намекая на возможное изменение его отношения к окружающим, в том числе, и к ней. Та безучастно принимала эти слова, продолжая ездить к Андрею ежедневно, терпеливо дожидаясь его возвращения из комы, ничем и никому не выказывая естественного в таких случаях страха перед будущим.

Беллерману удалось как-то спрятать от Машиного сознания факт их давнего знакомства. Их встреча, произошедшая в клинике после неудавшейся попытки девушки свести счёты с жизнью, случилась в такой момент её жизни, когда образы и события воспринимаются, словно в тумане. Та Маша Калашникова и нынешняя Мария Ивановна Долина были так же далеки друг от друга и различны меж собою, как наивная школьница и кандидат наук. Кроме того, вызов приглашённого специалиста никак не был зафиксирован в официальных документах, так что после, когда Иван Иванович и Антонина Александровна забирали дочь из стационара, внимательно просмотрев историю болезни, и потом, когда дважды девушке приходилось посещать психиатра в поликлинике, где она ещё полгода наблюдалась после выписки, никакая информация на бумаге не напомнила ни ей, ни родителям о встрече с профессором Беллерманом. Но ещё тогда Владислав Янович обнаружил интересную стойкость психики юной пациентки к любым проникающим воздействиям с его стороны. Он не стал применять силовых методов, хотя обстоятельства могли бы вполне оправдать их. Оставив вниманием Машу на годы, не вмешивался в естественный ход событий, словно зная, что встреча её с Долиным должна произойти. И когда она случилась, вновь появился на её горизонте, прилагая усилия к тому, чтобы невеста «Испытуемого А» доверяла ему и, при этом, не связала его с профессором, некогда осматривавшим её в клинике скорой помощи.