Антал Погони - Двое из многих

— Извините, но у меня нет перочинного ножа! — не без удивления заметил Иштван.

— Пожалуйста. — Офицер протянул ему ножичек с перламутровой ручкой.

Керечен понял замысел капитана. «Он хочет проверить меня, узнать, не вру ли я ему. Крестьянин своими загрубевшими руками не сможет тонко зачинить карандаш. От кого-то я слышал, как на курсах чертежников преподаватель «завалил» на экзаменах одного слушателя только за то, что тот не сумел тонко зачинить карандаш. Осторожно! Нужно перехитрить этого мерзавца!..» — подумал Иштван и, приложив все свое старание, безукоризненно заточил карандаш.

— Благодарю. — Офицер достал из кармана маленькую записную книжечку. — Как вас зовут?

— Йожеф Ковач… А если на русский манер, то Иосиф Павлович Ковач.

— По национальности — австриец… Ну, пусть венгр… Профессия — адвокат.

— Только я еще не занимался практикой.

— Ничего. Важно, что вы интеллигентный человек. Меня же зовут Михаил Лазаревич Бондаренко. В каком лагере вы находились в последний раз?

— В Соликамском лагере для рядового состава. Во всем эшелоне я был единственным офицером, и начальство, по-видимому, не захотело возиться со мной отдельно… Вот меня и оставили в том лагере.

— Странно, — пробормотал себе под нос Бондаренко. — Однако сейчас в России и такое возможно… Из вас там, случайно, большевика не сделали?

Вопрос был таким неожиданным, что Иштван растерялся и ничего не ответил.

— Знаете, большевистская зараза распространяется и в лагерях для военнопленных. Особенно в этих местах. Красные агитаторы свободно разъезжают по всей округе. Эту заразу нужно было бы задушить в самом зародыше, но мы, русские, слишком мягкосердечны. Если б в каждом лагере повесили в назидание другим по нескольку красных агитаторов, тогда остальные подумали бы, стоит ли им мутить пленных… Скажите, вы случайно не знали лично Бела Куна, который возглавил у вас революцию?

— Я никого не знал, — ответил Керечен. — Я работал у простых крестьян.

— Да-да, конечно… Вы, разумеется, ничего не могли знать… Скажите, а какое настроение у крестьян в этих краях?

— Это спокойные люди, господин капитан. Любят работать, ездить на базар, есть, пить, веселиться. Пьют домашнюю бражку, едят маринованные грибы, квашеную капусту, ржаной хлеб и кашу с маслом. Они не имеют понятия о политике.

— Это хорошо. Политика не для мужиков. Я люблю работящих мужиков и законность. Законы, как вы знаете, отражают традиционную мудрость. Мы, русские, по-русски говорим, по-русски думаем и без Святой Руси вообще пропали бы. Русская речь — самая музыкальная речь во всем мире! Русская песня — душа народа. Она льется так же свободно, как текут наши великие реки — такие, как Волга, Иртыш, Амур, Енисей… Вы уже видели Енисей?

— Нет еще.

— Увидите. Мы сейчас туда едем, в Красноярск. Знаете, где находится этот город?

— Знаю. В центре Сибири, повыше Китая.

— Правильно. Вы, я вижу, грамотный человек, а не какой-нибудь аферист. Мне как раз туда и надо, так у меня и в документах обозначено. Нам до Челябинска трудновато придется, а дальше уже будет легче. Я постараюсь достать для вас приличное платье, подстрижетесь и вообще приведете себя в полный порядок.

— Благодарю вас. Вы меня до самого Красноярска с собой повезете?

— Да, конечно. Через две недели мы будем на месте. В Красноярске размещается огромный лагерь для пленных… офицеров и рядовых… Вы играете в шахматы?

— Играю.

— Да вы, как я посмотрю, замечательный человек! Не хотите ли сыграть партию-другую?

— Охотно.

Капитан Бондаренко достал из дорожного саквояжа красивые шахматы.

Через минуту оба увлеклись игрой. Капитан оказался мастером хитроумных комбинаций. Керечен тоже играл неплохо. Вскоре Иштван нащупал слабые места у Бондаренко: порой капитан делал чересчур рискованные ходы и был несколько забывчив.

Первую партию выиграл капитан. Лицо его расплылось в довольной улыбке.

Во второй партии Керечен поставил Бондаренко превосходный мат и после этого прочно захватил инициативу, хотя иногда все же позволял капитану отыгрываться или же сводил игру к ничьей.

Бондаренко весь ушел в игру и курил сигарету за сигаретой. Разыгрывая очередную партию, капитан сумел поставить своего противника в трудное положение. Неизвестно, как закончилась бы эта партия, если б неожиданно не раздался сильный взрыв. Колонна тотчас же остановилась, а Бондаренко, побледнев как полотно, выскочил из коляски.