Вадим Белов - Лицо войны [Современная орфография]

— Лежи, Сема, лежи, тебе нельзя разговаривать, — говорит сестрица.

— Да откуда же знаете вы, что Семой меня зовут?

Сестрица молчит, а Семка продолжает волноваться.

— Никак невозможно вам, сестрица, здесь оставаться, — говорит он, — идите, идите, сестрица… Не то придут немцы, грех будет… И меня добьют и вас забидеть могут…

Но незнакомая сестра не спешит, она встает медленно и, наклонясь к Семке, целует его в лоб:

— Не бойся, Сема, — Я твоя Заступница…

Сема смотрит ей вслед и кажется ему, сестрица словно плывет по белому снежному полю, не касаясь его ногами.

Позади за перелеском протоптана в мягком снегу тропинка. Идут по ней два санитара, оба закутанные в башлыки, куцые, несут пустые носилки, только что освободившиеся из-под раненого, доставленного в дивизионный лазарет…

Тропинка поворачивает, и около самого изгиба внезапно вырастает перед ними черная женская фигура с красным крестом на рукаве.

— Сходи, братцы, за перелесок… там на опушке раненый лежит, подобрать надо. — говорит она и проходит мимо, но оба солдата успевают различить под черной косынкой незабвенные черты ее продолговатого лица, успевают окунуться в светлый взгляд ее грустных голубых глаз.

И когда она проходит дальше и сливается с мраком ночи, они несколько мгновений смотрят друг на друга молча, словно спрашивая друг у друга объяснения этой внезапной встречи.

— Не тутошняя, верно, сестрица-то… — как будто смущенно говорит один, берясь за носилки… — Не встречал я ее что-то…

— Нездешняя… — как эхо, отвечает другой, и оба они молчаливые, но покорные полученному приказанию, идут по глубокому хрустящему снегу к черной опушке перелеска, где на ватном, усыпанном алмазами, снежном ковре лежит раненый Семка.

В овраге расположился санитарный отряд.

Справа и слева спускались крутые зеленые скаты, на дне расположились линейки, обтянутые парусиной с нарисованным красным крестом, белела большая восьмиугольная палатка, а вокруг нее на носилках, на подостланных шинелях и прямо на траве копошились десятки раненых…

Далеко вокруг валялись повсюду окровавленные бинты и обрывки марли, среди этих людей, лежавших прямо на земле, во всех направлениях сновали два доктора, санитары и несколько сестер в белых косынках…

Линия огня была невдалеке.

Ясно доносилось громыхание орудийной пальбы и ружейная мелкая дробь, а иногда назойливо и продолжительно трещал пулемет.

А оттуда шли нескончаемой цепью раненые, шли к оврагу и, осторожно скользя, шли с помощью других, спускались на дно к палатке с красным крестом.

Работы было много.

Эвакуировали медленно, при помощи двух всего линеек и нескольких крестьянских фур, а раненые все прибывали и уже не было места для них, не хватало рук для перевязки их и для ухода.

Старший врач, всегда сохранявший спокойствие и хладнокровие, даже он теперь волновался, слишком нервно отдавал приказания и часто оглядывался на дорогу, не возвращаются ли крестьянские фуры… Справа и впереди рвалась шрапнель…

Белые дымки вспыхивали совсем низко над землей в голубой лазури неба и слышно было, как лязгали, разрываясь, стаканы и жужжали разлетавшиеся дождем пули.

Иногда немцы пускали одну, другую гранату, тогда из оврага можно было видеть, как взметывался снопик огня в клубах серого грязного дыма, а в земле оставалась глубокая воронкообразная яма.

Но треск и грохот взрывов гул орудий и ежеминутная опасность попасть под огонь, не уменьшала быстроты работы и не прерывала ни на минуту деятельности отряда… Доктора в белых халатах и сестры, казалось, не знали утомления.

Санитары уходили на позиции: там оставалось много раненых, много искалеченных людей, которые падали на самом месте, где стояли, с винтовкой в руках и после уже не в силах были встать или даже просто доползти до пункта…

И к ним на помощь спешили санитары…

Сестра Изборская шла вместе с санитарами… Впереди нее по узкой тропинке тянулись гуськом люди с носилками еще пустыми пока, к далеким черным окопам, к опушке леса, где вспыхивали огоньки пушечных выстрелов и оттуда неслось рокотанье пулеметов.

Сестра Изборская только вчера догнала свой отряд, уже почти около позиций, и присоединилась, а сегодня она уже с раннего утра, едва занялся рассвет и загремела канонада, была за делом и успела четыре раза побывать «впереди», т. е. там, около окопов, где рвалась шрапнель и падали сраженные пулями люди.