Хельга Графф - Сценарий для Незалежной

— Да, да… конечно, — обрадовалась Изольда, — а как же Саша? Он останется тут?!

— Пока тут. Можешь связаться со своей редакцией и сообщить что случилось, пусть направят в Киев официальный запрос. А мы, со своей стороны, подумаем, как вам помочь. Завтра, вернее, уже сегодня, едем к Соломону Яковлевичу он приглашал, там и встретимся с нужными людьми.

— Спасибо вам, спасибо! — девушка вытерла мокрые глаза. — Если бы не вы… я не знаю, что бы со мной было!

Через несколько минут они ушли и вернулись с вещами. Пока потрясенная произошедшими событиями Изольда, отдыхала в Лизиной постели, Элизабет, не в силах заснуть, собирала свои вещи. Она думала о том, как же сложно, оказывается, находиться в тылу врага и разгуливать по острию ножа, в любой момент ожидая удара в спину.

Утро встретило Лизу одиночными выстрелами и непрекращающимся гулом встревоженных голосов на Майдане. «Назар совершенно прав! — подумала она. — Оставаться здесь уже опасно!». Репортерскую группу ждали собранные чемоданы. Раздался стук в дверь и со словами: «А мы уже сдали свой номер!», в комнату ввалились Антон и Густав. Лиза поспешно приложила палец к губам, чтобы не шумели, и тут на пороге спальни материализовалась новая знакомая. Друзья удивленно переглянулись.

— Это Изольда Зайченко, — представила Лиза гостью, — ее друга вчера забрали в СБУ… Они журналисты из России. Приехали по редакционному заданию. Теперь вот поедет с нами в Донбасс.

— Здравствуйте, — испуганно представилась Изольда.

Первым опомнился Антон. Он подошел к новому члену группы, протянул руку и, улыбнувшись, промолвил:

— Добро пожаловать, Изольда, а где же ваш Тристан?

Девчонка развернулась и скрылась в спальне. Лиза, возмущенно покрутив пальцем у виска, накинулась на горе-остряка.

— Ты что?! Вообще уже обалдел?! Глухой, что-ли? Я же сказала — ее друга вчера на Майдане забрали в СБУ, в гестапо, а ты лезешь со своими дурацкими шутками!

— А что я сказал? Он что… Тристан?! — с досадой ответил Тошка.

— Ты ее обидел, — нравоучительно произнес Густав, — иди, извиняй!

— Извинись, — поправила оператора Лиз.

— Ладно, — не стал возражать Антон и заглянул в спальню, — ты прости меня, я не хотел тебя обидеть, — и протянул девушке руку.

Изольда ответила на рукопожатие.

— Всё в порядке, какие могут быть обиды?! Я поеду с вами до Мариуполя, так сказал ваш старший, там у меня родственники…

Тут раздался условный стук в дверь, и в комнату проскользнул Назар.

— Если все готовы, уходим. Сейчас сдадим номер и ключи, — коротко бросил он, — а ей, — кивнул в сторону Изольды, — дайте шапку, и чтобы натянула по самые глаза и закуталась в шарф!

Полностью экипировав беглянку, двинулись на выход. Благополучно разобравшись со сдачей номера, вышли из гостиницы. Майдан бурлил. Несмотря на мартовскую прохладу, на площади, как всегда, было полно разномастного люда. Недалеко от гостиницы, на импровизированной трибуне с рупором в руках стояла девушка, которую окружили гражданские и боевики с нашивками «Правого сектора». Холодный воздух, словно пули, разрывали безжалостные слова юной поэтессы. Лиза включила камеру.

— Свободными, говоришь? — сплюнув, пробормотал Назар. — Зажритесь теперь этой свободой, зажритесь по полной, уроды!

Слушать и далее кичливую оду беспределу не стали. В одно мгновение дверцы «фольксвагена» открылись и закрылись, и микроавтобус рванул вперед, оставив позади смертельно опасный, убийственный Майдан. Мимо окошек проплывали унылые пейзажи тревожной украинской весны и угрюмые прохожие, сгорбившиеся и усталые, словно Атланты, несущие на себе непомерно тяжелый груз свершившейся революции. Лиза поежилась и раскрыла свою записную тетрадь: «Март 2014 года. Едем к Соломону Яковлевичу Бляму, а потом на Донбасс. Страшно… но надо! Скучаю по мамочке… Всё, достаточно лирики, а то заплачу! С нами едет Изольда…».