Владимир Макеев - Кому светят звезды

— Кончилось все страшное, кончилось, родная! Мы живы. Все хорошо теперь будет, — говорил Михаил, любуясь счастливым, сияющим лицом жены.

— Пойдем товарищей поздравим — Гусева, Ваню Залесного, — заторопилась Катя.

Они вышли из домика. Неподалеку от крыльца собрались летчики и техники. Вологдины поздравили и расцеловали Гусева, Залесного, Калашникова, Иванидзе… Стоял невообразимый радостный гвалт.

— Тихо, товарищи, тихо, — закричал выбежавший дежурный по штабу. — Командирам эскадрилий, их заместителям приказано срочно прибыть на командный пункт полка. Летному составу приготовиться к вылету. Техникам — на стоянку самолетов!

На КП, как заметил Вологдин, царила обычная деловая обстановка. Начальник штаба рисовал по голубому фону карт, расстеленных на столе, условные изображения каких-то кораблей.

— Вы уже знаете, товарищи, Германия капитулировала. Поздравляю с Победой! — сказал командир полка. Он поднял руку, призывая к вниманию, и продолжил: — В течение ночи командование флота открытым текстом на немецком языке передало телеграмму о том, чтобы фашистские корабли и суда, находящиеся в море, следовали для сдачи в порты Клайпеда и Кольберг. Разведка докладывает, что не все немецкие корабли и суда выполняют требование советского командования, некоторые удирают в нейтральную Швецию. Это квалифицируется как несоблюдение условий капитуляции. Получен приказ нанести удар по кораблям-нарушителям, по существу, не вышедшим из войны…

Заработали двигатели «илов», один за другим штурмовики пошли на взлет, разворачиваясь в сторону моря.

Уже неподалеку от берега Вологдин увидел вереницы немецких судов, катеров и десантных барж. На их мачтах колыхались белые флаги. Они шли в Клайпеду.

— Сдаются. Поджали хвосты субчики! — сказал Михаил.

Потом море стало пустынным. Лишь легкие белые барашки бороздили бескрайнюю поверхность. И вот наконец впереди замаячила небольшая колонна серых, с хищными острыми обводами эскадренных миноносцев. «Не старые ли знакомые по первому дню войны? — подумал Вологдин, смотря на идущие, как и тогда, без флагов корабли. — Если те, то сегодня самый срок рассчитаться с ними за подлое вероломство».

Лишь один залп успели сделать фашистские артиллеристы. Шапки разрывов вспыхнули неподалеку от самолета Вологдина и погасли. Капитан нажал на кнопку пуска реактивных снарядов. Бомбардировщикам оставалось теперь спокойно, как на полигоне, положить бомбы в цель.

— Возвращаемся домой! — передал по рации Гусев.

Подруливая к стоянке, каждый летчик издали увидел огромный кумачовый лозунг: «Да здравствует 9 мая — День Победы!» Встречали возвратившихся командир полка, политработники, техники. Михаил крепко обнимал боевых друзей.

— А меня? — спросила Катя, улыбаясь.

— Как тебя при всех? Ты женщина!

— К тому же твоя жена.

— Тогда другое дело!

Летчики и техники засмеялись.

Михаил обнял Катю, и они пошли вдоль аэродрома. У края, где начинался низкорослый лес, остановились. Лес ласково шумел молодой листвой, и вдруг откуда-то прилетела соловьиная трель. Вначале несмелая, она становилась все громче, увереннее. «Чо-чо-чо. Фю-ить, тю-тю. Фип-фип-чуп-чуп», — пела маленькая птичка.

— Как все хорошо, — радовалась Катя. — Победа! Мы живы!

«Чо-чо-чо. Фип-фип-чуп-чуп. Фю-ить, тю-тю», — выводил замысловатые колена соловей. Веселую задорную трель подхватили другие птицы.

Они пели свою песнь в первый день мира.

Лютовала холодная и голодная зима сорок второго года. Ленинград в блокаде. Но как артерии питают организм, так давала городу жизнь и боеспособность фронту ледовая артерия — трасса, проложенная еще в ноябре по льду Ладожского озера. По Дороге жизни под обстрелами и бомбежками, через пургу и сугробы по тонкому, ненадежному льду, часто через полыньи и трещины везли снаряды и автоматы, муку и уголь, крупу и сахар. Поездка каждой машины была коллективным подвигом тружеников и защитников трассы.

Путь многих грузов не кончался в Ленинграде — подвиг продолжался на льду Финского залива: сотни тонн продовольствия и боеприпасов приходилось доставлять далеко на запад, к нашим непобежденным островным гарнизонам Балтики.

Самой западной точкой Союза, передовым плацдармом советских войск, наиболее выдвинутым внутрь оккупированной: врагом территории, в течение ряда лет оставался остров Лавенсари (ныне Мощный). От Ленинграда к Кронштадту, на Ораниенбаумский пятачок, а с этого небольшого плацдарма от маяка Шепелевский к острову — так тянулась почти стокилометровая трасса через ледовые просторы, над которыми в их западной части господствовала вражеская авиация.