Владимир Макеев - Кому светят звезды

Маршал Василевский вспомнил недавний осмотр макета города-крепости, громадного, на сорока квадратных метрах точно воспроизводившего город: форты, дома, каналы, мосты, даже вкопанные в землю танки… Командующий слышал тогда оброненные кем-то из генералов слова: «Будто по настоящему Кёнигсбергу прошлись».

Завтра, 6 апреля 1945 года, войскам предстояло начать штурм города.

Неотложные дела оторвали командующего фронтом от размышлений. За их круговертью он не заметил, как перестал дождь. Маршалу доложили об этом, и он подумал, что почему-то был уверен, что так будет, хотя не смог бы объяснить, почему. Он очень надеялся на лучшее, и наступившее улучшение погоды оправдало его надежды.

И все же утром плотные низкие облака долго еще удерживали самолеты на земле. Командир эскадрильи штурмовиков майор Гусев, его заместитель капитан Вологдин, инженер-капитан Залесный стояли возле подготовленных к вылету «илов» и, всячески ругая погоду, прислушивались к отдаленному гулу тяжелых орудий.

— Без нас, видать, началось, — с обидой сказал майор, указывая в сторону Кёнигсберга.

— Похоже, пошли, — согласился Вологдин, посмотрев сначала в сторону города, затем на нависшее над самой землей серое небо.

— Хуже всего ждать, даже догонять во много раз лучше, все-таки куда-то движешься, — сказал Залесный. — Впрочем, на вашу долю работы еще достанется!

И работа досталась… В девять часов гвардейские минометы «катюши» начали грозную песню победы. Их мелодию басом подхватили тяжелые орудия. Через некоторое время громовые раскаты затихли, зато выстрелов стало больше: в бой вступили тысячи орудий непосредственной поддержки пехоты. Преодолевая рвы и завалы, обходя форты, танки и пехота сжимали кольцо окружения. Каждый советский воин в масштабе сражения сделал немного, но каждый сделал все, что мог. Навсегда умолкали доты, рушились стены фортов, поднимали вверх руки ошеломленные гитлеровцы. Красный флаг взвился над городом на пятидесятиметровой вышке радиостанции.

Ранним утром 7 апреля умытое дождем солнце озарило лучами пылающий Кёнигсберг. С десятков аэродромов поднялись наши самолеты. Сорок пять минут было им дано для ударов, и времени даром они не потеряли. Балтийские «илы» атаковали вражескую оборону западной части крепости.

Поднявшись с аэродрома, капитан Вологдин и его товарищи увидели внизу горящий, дымящийся город. Со всех сторон продвигались к его окраинам наши автомашины и танки, кучками перебегали пехотинцы.

Вот под крылом поплыли остроконечные шпили башен и кирх, красные черепичные крыши домов. Михаил сбросил бомбы на серое здание с изрыгающими огонь бойницами. Вологдин не рассмотрел летящих бомб, лишь уловил след их полета, но ближе к земле потерялся и он — кучно рвались бомбы других штурмовиков. В воздух взлетали куски железа, обломки битого кирпича. Капитан впервые видел, что большие железные листы подолгу кружили над домами. Они поднимались взрывами и не успевали упасть, как новые взрывы опять поднимали их высоко. Из-за туч дыма и огня уже нельзя было различить улицы. Лишь кое-где выделялись шпили, трубы заводов и фабрик.

— Видел я картину Брюллова «Последний день Помпеи». Похожее сегодня в Кёнигсберге было, — сказал Михаил Кате вечером. — Фашисты сами посеяли бурю, теперь она сметает их с земли.

Огненный шквал нашей артиллерии крушил, сравнивал с землей вражеские бастионы, пехотинцы рвались к центру Кёнигсберга. Оборона противника рассыпалась на отдельные очаги сопротивления. К концу дня советские войска вышли к третьему ее рубежу.

С новой силой бои разгорелись 8 апреля, но вражеские контратаки заметно ослабевали. «Илы», снизившись, штурмовали форты, идя на бреющем впереди пехоты. Моральный дух защитников крепости, объявленной фашистской пропагандой «абсолютно неприступной», иссякал.

9 апреля полторы тысячи самолетов вместе с артиллерией ударили по удерживаемым гитлеровцами кварталам. Наши войска прорвались к центру города — к островам бастионов и башен с толстыми стенами, к прусскому королевскому замку. Над районом замка в три яруса каруселью кружили самолеты — выше всех тяжелые бомбардировщики, от взрывов бомб которых трескались четырехметровые стены башен замка, на средних высотах — пикирующие бомбардировщики Пе-2, а над самыми крышами, над взбудораженной землей, — «илы», уничтожавшие бомбами и снарядами пушек мелкие цели. Во второй половине дня самолеты перестали летать к замку: наши войска уже вели бой в здании. К вечеру гордость пруссачества пала.