— Посидите немного, — ради приличия проговорил Петр, забывая, что сидеть у него решительно не на чем.
— Зайдем в другой раз.
— Ну, смотрите. Не смею задерживать.
— Что ты обо всем этом думаешь? — шагая по улице, спросил я своего друга.
Ваня помолчал.
— Тяжелый случай, — наконец проговорил он. — Похоже, твой летчик нашему приходу вовсе не обрадовался. Но а своему приятелю, кажется, еще меньше. Так что, думаю, не все потеряно.
И все-таки Новиков пришел к нам в общежитие. Застал он только Ваню Нагорнова. Тот очень ему обрадовался. Тему для разговора Иван всегда найдет, так что я увидел их увлеченно беседующих, словно они давно были знакомы. Подходили ребята, знакомились, делились новостями. Расторгуев и Меркулов продолжали спор о непрерывности судопроизводства. Петр прислушивался с интересом. Он рассматривал мои учебники, листал конспекты, пару раз украдкой вздохнул.
К вечеру, как всегда, у нас стало шумно и весело. Ваня отправился хлопотать на кухню. Заглянула Лида: «А, у вас гости, я зайду потом!» Новиков вопросительно взглянул на меня. В это время Иван, боком отворив дверь, принес большую миску каши, торжественно провозгласив: «Прошу к столу! Чем богаты…» Петя начал было отказываться, но Меркулов подхватил его под руку.
Каша была «на ять», заправленная салом (мама прислала из Краснодара) и пережаренным лучком. Меркулов и Расторгуев выложили конскую колбасу, где-то добытую Николаем. Сергей притащил большущую селедку.
На второе, как водится, чай. Заварки у Вани не нашлось, но он не растерялся: поджарил на огне корку черного хлеба и бросил в кипяток. Получилось, право, неплохо, даже цвет как у всамделишного чая.
— Дружно вы живете, ребята, — отставляя пустой стакан, заметил Новиков.
— Что правда, то правда, — согласился Расторгуев. Одной рукой он запихивал в рот кусок хлеба, а другой подвигал к чайнику кружку. — Живем даже весело, у нас ведь свой гармонист имеется, — кивнул он в сторону Меркулова.
— Коля, не отвлекайся, а то тебе сахару меньше всех достанется. Смотри, кончается уже.
— Не беспокойся, Витенька. Насчет этого маху не дам, — уверенно возразил Расторгуев.
Поздно вечером я пошел провожать Петра.
— Ты знаешь, мне что-то и в келью свою идти не хочется, — признался он. — Здорово все-таки у вас, честное слово.
— А ты приходи к нам почаще, всегда рады тебя видеть. Ребята у нас и правда хорошие. И вообще, признаюсь тебе, институт стал для меня родным домом.
Петр помолчал. Лицо его скрывала тень.
— Хорошо тебе, — вздохнул он. — И мать, и товарищи, и институт. А что у меня осталось в жизни? Отец погиб в начале войны, близких никого нет. Товарищи? Глаза бы мои на них не смотрели. Иной раз подумаю — ведь я летчик! Я в небо поднимался, и с какими ребятами! А кто теперь рядом со мною? Вор завскладом, секретарша, сменившая за два года четырех мужей, Щеглов — пустышка, папенькин сынок, ты его видел. Низко же я сел! И как вырваться из этого круга?
Я машинально смахнул волосы со лба. Взгляд Новикова на мгновение задержался на моей руке. Он осекся.
— Слушай, кому я плачусь? Я, практически здоровый мужик. Извини, Толя. Я понимаю. Ты сумел… Не перебивай. Я тоже смогу. Вот клянусь… Впрочем, к черту клятвы. Но я… Не провожай меня дальше. Спасибо тебе.
И он не оглядываясь зашагал прочь, сильно сутулясь и нагнув голову.
— Ты скучал по мне хоть немного? — Лида кокетливо прищурилась, ожидая ответа.
— Конечно, скучал, Лидушка…
— И я по тебе тоже. Даже каникулы показались слишком длинными. Хочешь, завтра устроим прогулку за город?
— Хочу, конечно. Только пригласить тебя не решался.
— Нерешительный ты у меня, — усмехнулась Лида. — А лето кончается. Погуляем, пока стоят теплые деньки.
Солнце еще не поднялось, когда мы вышли из общежития.
Минут сорок мы петляли по пыльным улицам города, прежде чем добрались до окраины. Неподалеку высился холм, густо поросший травой и кустарником. Среди зелени еле заметно вилась вверх узкая тропинка. Не сговариваясь, мы пошли по ней, изредка оглядываясь.
Идти было трудно. Время от времени из-под ног срывались камни и с шумом летели вниз. Каждый раз Лида вздрагивала, останавливалась и просила:
— Толя, не спеши, пожалуйста! Осторожнее.
Спотыкаясь, порой падая, мы упорно продвигались вперед. Но вот, наконец, и вершина. Можно перевести дух. Зато какая красота! Вот он, город, весь как на ладони. С трех сторон его окружают высокие холмы. А слева, серебрясь, замысловато петляет Волга. Позади степь, а вон там, дальше, водная гладь затона.
Читать дальше