Валентин Булгаков - На линии огня - Фронтовых дорог не выбирают. Воздушные разведчики. «Это было недавно, это было давно».Годы войны

14 апреля после мощнейшей артподготовки началось наступление на Берлин. Мы — на левом фланге 8-й гвардейской армии. Волна за волной летят наши бомбардировщики на небольшой высоте, сотрясая воздух, нас сопровождают «летающие танки» — штурмовики.

Левее, со стороны Франкфурта-на-Одере, тишина. Правее, к центру 8-й армии, беспрерывные разрывы бомб и снарядов, черные клубы дыма.

Перед наступлением в батарее состоялось собрание. Мы приняли клятву: «За пепел и кровь Сталинграда, за бесчисленные мучения и кровь ленинградцев, за смерть боевых друзей, за все муки и неисчислимые жертвы Родины — смерть фашизму! Даешь Берлин!»

Территорию от Одера до Берлина Геббельс хвастливо объявил «зоной гибели миллионов», а столицу «третьего рейха» назвал «вулканом огня». Несколько оборонительных обводов опоясывали «зону» и «вулкан». Каждый квадратный метр простреливался дотами и дзотами, был нашинкован фугасками и «сюрпризами», чтобы убивать мгновенно и наверняка. Даже на пашнях, где выращивались картофель, пшеница и овощи, с немецкой аккуратностью были посажены противотанковые и противопехотные мины. В несколько рядов на десятки километров тянулись сплошные проволочные заграждения и железобетонные надолбы. Мы преодолели их за четыре дня и четыре ночи, за четверо кровавых суток.

В осенние и суровые декабрьские дни сорок первого каждый русский мучительно спрашивал себя: «Выдержат ли наши солдаты свирепый натиск на Москву?»

И вот мы у стен Берлина! Ну что же! Не мы начали смертную драку — получайте по заслугам!

…Западнее Лебуса на марше на батарею сбросили «кассеты» немецкие бомбардировщики. Подбита машина 3-го расчета, ранены два бойца. Орудие прицепили к нашему «студебеккеру». «Кассета» — это что-то новое. В отштампованном, похожем на большую сигару ящике уложено до ста штук небольших гранат-бомбочек. При подлете к земле «сигара» открывается, и ее содержимое как град сыплется вниз. Эти бомбочки не делают воронок, мгновенно взрываются от малейшего толчка. Хитро придумано! Веер осколков стелется не выше человеческого роста…

В районе Зееловских высот развернулось упорное и кровопролитное сражение. К высотам подошли к полудню. Ожесточенные контратаки немцев остановили пехоту. Наши танки подрываются на минах. Значит, к бою, артиллерия, твое дело за тебя никто другой не сделает.

Батарея заняла боевые позиции. Штурмовики точненько накрыли высоту. Но рванулась пехота, и ее положили пулеметы. Вражьи дзоты мы не видим. Как помочь? Стреляя на ходу, к батарее подошли две самоходки. Цепляем к ним мое орудие и старшего сержанта Феди Синюгина. Сами плашмя ложимся на броню за башней. Дождь пуль хлещет по броне, слева и справа рвутся мины. Танк резко останавливается. Спрыгиваем на землю. Вот она, черная пасть дзота, откуда выплескивается огонь.

— Прицел двенадцать! Вася, видишь?

— Вижу.

— Круши! — Из дзота полыхнул взрыв.

— Правее, по пулеметной точке. Огонь!

Орудие молчит.

— Вася!

Уткнувшись головой вниз, Вася намертво ухватил маховички орудия. Из левого виска струей бьет кровь. Нет Кузнечика. Но мы-то живы. Наводчиком встал Михаил Антонов.

Части дивизии все-таки ворвались в город Мюнхенберг.

Мы в юго-восточном районе Берлина. Три орудия батареи разбросаны по разным точкам. Пехота, которую мы сопровождали, наступает не батальонами, рогами или взводами, а штурмовыми отрядами и штурмовыми группами. Да иначе и нельзя.

Юго-восточная часть Берлина не похожа на город — нет ни улиц, ни городских кварталов. Вокруг сплошные нагромождения разбитых, искромсанных больших и малых зданий, как будто тут случилось землетрясение или разразился невиданной силы ураган. Нам сказали, что накануне наступления советских войск американские бомбардировщики около месяца методически разрушали Берлин. В этом не было смысла с точки зрения солдата. Сейчас мешанина из глыб камня, кирпича, подвалы разрушенных зданий, окна, чердаки изрыгают кинжальный огонь автоматов, пулеметов, орудий… В развалинах затаились фольксштурмовцы, вооруженные фаустпатронами. Эта штуковина в виде метровой трубы с шаровидным наконечником прожигает танк, экипаж его сгорает заживо… Орудие тянем на себе. Ящики со снарядами прикрепляем к станине.

Наша штурмовая группа прорвалась к окраине аэродрома Темпельхоф. Не успели дотянуть орудие до стрелочного поста железной дороги, опоясавшей аэродром, как внезапно град пуль хлестанул по щиту орудия.