Александр Одинцов - Дерзкие рейды [Повести]

— Машина сзади!.. — раздался чей-то возглас.

— Одна!..

— Да, да — только две фары!

— Грузовик!.. А в кузове наверняка полно фашистов!

— Разрешите, товарищ командир?

Пулеметчики, завидя две подрагивающие на выбоинах бледно светящиеся точки, очертя голову бросились обратно, к шоссе.

И командир, после мгновенного колебания, тоже помчался за ними. Залег рядом с пулеметчиками. Прильнул к своему ППД.

— Открыть огонь, когда я дам очередь!

Глазомер у командира был безупречен. Автомат ППД и четыре «дегтяря» заработали в ту самую секунду, когда грузовик подставил отряду левый борт. С врагом расправились в два счета.

Однако снегопад, помогший скрытности перехода, теперь подвел опрометчивых бойцов. Они не заметили, что за этой машиной шла с притушенными фарами целая колонна грузовиков.

Из кузовов выпрыгнули сотни солдат. Они стали поливать скучившийся отряд очередями из шмайсеров и МГ, стремительно обходить с флангов.

— К оврагу!.. К оврагу! — закричал командир.

Отряд, отстреливаясь на бегу, ринулся к оврагу. Была допущена вторая ошибка. Вместо того чтобы оторваться от противника, оказавшегося более многочисленным и превосходящим по огневой мощи, бойцы приняли бой, и почти все погибли.

— Девчата! Слышь?.. А, девчата?

Эти близкие выкрики тонули в залпах разрывов и стонах. Все же Аня Колотова расслышала их.

— Не хнычь, а стреляй пока жив!.. Или перевязать просишь? — Она повернулась было, но воспаленные глаза уже не могли различать ничего, кроме пульсирующих огненных точек со стороны шоссе, куда она целилась. — Винька, перевяжи!..

Винцента сбросила сырой ватник и насквозь промокшую трехпалую рукавицу, вставила новую обойму. Нагнулась, извлекла из санитарной сумки перевязочный бинт. В этот момент тугая волна разрыва шибанула ее о крутой, каменистый склон. Выронив бинт и цепляясь голой рукой за мерзлую траву, она съехала было вниз, но сильная рука помогла вскарабкаться. Винцента снова натянула промокшие трехпалые рукавицы.

— Эх, не до перевязок — один конец!.. А вы, девчонки, поимейте все же башку на плечах! Намертво прищучили нас, однако.

Вспышка — разрыв и визг осколков. Еще разрыв.

Темная фигура без шапки спрыгнула вниз. Уже не более десятка винтовок вели ответный огонь.

— Девки, слышь? — выкрикивал, быстро поднимаясь, боец без шапки. — Братская могила нам — овражек этот! А швырнуло меня, девки, в расщелинку. Там спрятаться можно, немцы не найдут. И времени у них нет долго задерживаться. Залазьте, девки! Христа ради, залазь! Авось хоть вы-то живы будете!.. Слышь!..

— Пошел ты. Разнюнился! — злобно крикнула Аня. — Погибать, так всем!..

Еще взрыв, еще…

Аня выронила винтовку, медленно осела.

Вдвоем ее подхватили. Вконец отупевшую и вдруг обессилевшую Винценту привел в себя тот же голос:

— Жива, не вой! Только скользом ее — по виску! Жива будет! А ты, пушистая, чего рот разинула? Подхватывай за другую руку! Спускай! Вона расщелинка-то близехонько! Не беда, ежели морду покарябает шиповником! Оставайтесь хоть вы-то живы! Так, укладывай. Да и сама втискивайся. Обойми подружку, да согревай! Вишь, сколько ты фуфаек на себя намотала! Поди, не смерзнете. Прощевайте, девки! Малость еще побахаю!

Опять взрыв. Горячая земля запорошила глаза Винценты. Она так и не разглядела пожилого, морщинистого бойца без шапки, который втолкнул ее с Аней в укрытие.

А тот сплевывал кровавые сгустки. Боясь глубоко вздохнуть, чтобы не потерять сознание от усиливающейся боли в раненом боку, медленно взбирался наверх. И молился:

— Господи! Просил я легкой смерти. Ну, не надо… Пущай — кишки наружу. Господи, зато возмести мне. Позволь одного хоть фашиста убить. Хоть одного! Господи, дай!.. Неужели зазря подыхать?

После того как в овражке разорвалось около сотни мин и замолкла последняя винтовка, гитлеровцы приблизились. Ракетами осветили искромсанные трупы на взрытой земле, сыпанули по ним автоматными очередями и, оживленно переговариваясь, поспешили обратно.

Минут через пятнадцать фашистская колонна двинулась к последнему водному рубежу перед Москвой — к реке Наре.

Аня и Винцента выбрались наверх, упали коленями в снег. И глотали, глотали его — свежий, пушистый…

Аня потрогала только что перевязанную голову, поднялась и сказала сипло:

— Потопаем обратно лишь после того, как укокошим не меньше десятка фрицев. Ясно тебе?

— Ясно, товарищ политрук! — и Винцента вскочила.