Сергей Барабаш - Степень риска (сборник)

– Ну и как, подходяще колоды били? – опять расхохотался лейтенант.

– А вы не смейтесь, товарищ командир, – Пилипенко наклонился и взял из холщового мешочка пригоршню пломб. – Сколько, вы думаете, здесь пуль? Не знаете? А я вам скажу. Это полноценный залп стрелкового взвода. Между прочим, в пушку можно гораздо больше зарядить.

– А почему колоды не разрывало? Не сочиняешь, старшина? – Титоренко вздрагивал от приступов смеха. – Тоже дымный порох применяли?

– Применяли и дымный порох, и обручами колоды оковывали. Однако ж, повторяю, все это было от скудости.

– Ну ладно, пошутили и хватит, – лейтенант справился со смехом, – недостатка вооружения мы, к счастью, не испытываем и, значит, ни эту артиллерию, – он пнул сапогом ближайшую пушку, – ни всего оружия, которое у немца захватили, через фронт не потащим. Разговоры о положительных качествах старинных пушек в дальнейшем допускаю только в познавательном и историческом плане. – Титоренко окинул взглядом всех стоящих рядом и сказал: – Всем ясно? – Митрофаныч утвердительно кивнул. – Значит, разговор считаю законченным.

Последние слова лейтенанта совпали с гулким стаккато пулеметной очереди, и он замер, прислушиваясь. Пулемет опять подал голос. Выстрелы доносились не со стороны, куда ушла разведка, а от противоположного края болота, которое благополучно преодолела группа Титоренко.

– Старшина, без седла с лошадью управишься? – спросил Титоренко.

– Если конь под седлом ходил, – старшина глянул на Митрофаныча, – то управлюсь.

– Коня исполкому военные выделили, – сказал Митрофаныч и кинулся в сарай. Через минуту он подвел лошадь к Пилипенко.

– Давай, старшина, гони за Васиным, пусть сержант срочно возвращается, – лейтенант не договорил, во двор вбежал Васин.

– Деева я в секрете оставил, товарищ лейтенант, – задыхающимся голосом сказал Васин, подбежав к Титоренко. – Он отсюда шагов за сто, в кустах.

Титоренко кивнул и прислушался к новой пулеметной очереди. Лейтенант знал пулеметную азбуку немцев. Немецкий пулеметчик, прочесывая огнем местность, определенным чередованием длинных и коротких очередей сообщал кому-то, что ничего не обнаружил. Лейтенант ждал ответа и наконец услышал очереди, раздавшиеся с другого направления. Отозвался второй немец, очереди его МГ расшифровывались так же: «Ничего не удалось обнаружить». Лейтенант еле заметно улыбнулся и посмотрел на Васина.

– Докладывай.

– Прошли мы с Деевым по дороге километра два, – начал Васин, – ну, может, чуть побольше. Дорога сильно петляет и фактически только едва намечена. Немцев услышали уже на третьем километре. Тихонько подобрались и понаблюдали. Стоят они гуртом у большого родника. По количеству, я считал, взвод наберется. Вооружение обычное: маузеровские карабины, ручные пулеметы МГ-34, видели один автомат. Ну это еще куда ни шло, – Васин нахмурился, – миномет там у них. Ротный, пятидесятимиллиметровый. На мотоцикле закреплен.

– Миномет? Сам видел?

– Обижаете, товарищ лейтенант, – ответил Васин, – конечно, сам. Линейкой калибр не замерял, но ротный миномет от других немецких и на расстоянии отличить могу.

– Да, в общем, какая разница, – лейтенант махнул рукой, – в лесу из миномета не очень-то постреляешь, тем более из немецкого ротного.

– Почему именно из ротного? – спросил Васин.

– Мина у этого миномета только в чистом поле до цели долетает. Взрыватель очень чувствительный. По немецкой инструкции из ротного не только в лесу, но и в дождь стрелять нельзя, мина еще в полете от столкновения рвется, и не только с ветками, но и с дождевыми каплями.

– Ясно, товарищ лейтенант. Буду знать, – потупился сержант. – Что с Деевым будем делать, товарищ лейтенант? – добавил он, возвращаясь к незаконченному разговору.

– Надо бы к нему сбегать, – ответил Титоренко, – на месте разберемся.

Выставив перед собой на сошке МГ, Деев устроился в тесной ложбинке между густых кустов. Дырчатый кожух пулеметного ствола был практически незаметен среди травы и веток. Самого пулеметчика тоже можно было разглядеть только с двух-трех шагов. Над пустынной дорогой в звенящей тишине темными полупрозрачными клубками вились лесные насекомые. Между кустами, как в крохотной комнатушке, было жарко и душно, и Деев чувствовал, как по телу ползут щекочущие струйки пота, как влажнеют ступни ног в тяжелых сапогах.

Три по-стариковски сгорбленные фигуры в трехцветных камуфляжных плащ-палатках, перепоясанных черными, гладкой кожи ремнями, в тусклых серовато-зеленых касках с заткнутыми за эластичные ободки веточками и пучками травы возникли на краю дороги совершенно бесшумно. У первого немца правее серой металлической, с зерненной поверхностью пряжки ремня топорщился большой черный подсумок для принадлежностей к пулемету, однако в руках у него был не пулемет, а длинноствольный «артиллерийский» парабеллум с приставным деревянным прикладом и кожаной кобурой на правой щеке. Ниже пистолетной рукоятки слева нелепо торчал большой круглый 32 патронный магазин. На груди у немца на тонком ремешке висел полевой бинокль и на короткой шлевке совсем уж некстати был закреплен квадратный фонарик. Двое других были с карабинами. Слева и справа от пряжек их поясных ремней были надеты по два черных трехсекционных подсумка и косо торчали засунутые под ремни гранаты с длинными деревянными ручками. За голенищами черных походных юфтевых сапог, расширенных в верхней части, были заложены кинжалы, а у немца с парабеллумом – еще и пара гранат.