Валерий Строкин - Так и кончается мир [СИ]

— Я принесу воды, — вскочил Юра. — Вчера в бочку набрал, должна быть теплой. — Он выбежал из комнаты.

Капитан полез в карман, извлек пачку «Примы». Закурил. Я заметил, как мелко дрожат его руки. 0н крепко затянулся, выпуская из ноздрей дым, повторил:

— Ублюдки, неужели в правительстве ни у кого не работает голова, а вместо голов задницы. Нельзя танки посылать в город, это самоубийство. Придурки. Педики… — он вырвал у меня из рук аптечку и склонился над раненым.

— Скольких загубили, подонки, — в уголках губ капитана дрожала сигарета. — Из танков не дают высунуться. Расстреливали, когда покидали горящий танк. Под пули, или живьем сгорать. Повезло, десантура подоспела. Успели выскочить с Вовкой, тут его и цепануло. Гады.

— По телевидению вчера говорили, что конфликт решат мирным путем.

— Нашел, что слушать — долбаный ящик. Козлы, разве скажут правду?

Юра принес воды. Капитан осторожно промыл рану.

— Пуля прошла навылет и кости, кажется, целые. Дай Бог, вот только крови потерял много, — он промокнул рану тампонами, смоченными в спирте и залил йодом. Солдат, приходя в себя, застонал.

— Ну вот, Вовка, пуля твоя дальше полетела, жить будешь.

— Буду, товарищ капитан, — горячо прошептал Вовка. — Буду, буду. — О-о-ох, Саня сгорел и Казах.

— Молчи, тебе нельзя говорить.

— Ой, о-о-ох, — капитан перевязывал Вовку.

— Терпи казак, атаманом будешь. Помоги, — он приподнял солдата. — Держи его, только осторожно, — попросил меня капитан. Он быстро и ловко перевязал парня. Когда закончил, я осторожно опустил Вовку на диван.

«Боже сколько крови вытекло из него», — диван был густо залит кровью, алые струйки сбегали вниз, на коврик — циновку. По комнате плыл едкий запах йода, спирта и крови.

— Может я домой пойду, к семье? Товарища капитан? — робко спросил Юра. — Мои наверное волнуются.

— Иди, — отмахнулся капитан, выплюнув на стол погасшую сигарету, потянулся за следующей.

— Как вы думаете, утром все закончится? — спросил Юра на пороге комнаты.

— Все только начнется парень, — ухмыльнулся капитан, усиленно затягиваясь. Он прошел к окну, оно выходило во внутренний дворик.

— Суки, — ругнулся капитан, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Разве город не захвачен? — тревожно спросил Юра.

— Вокзал, наверное, взяли. Порт, возможно Белый Дворец, — с сомнением ответил капитан.

— И на сколько это затянется?

— Может на целый месяц, блицкрига не будет. Слушай, иди домой. Мой тебе совет, убирайся с семьей из города.

— Почему?

— Идиот, ты что, еще не видел, какие дома горят? Город сотрут с лица земли! — закричал капитан — В генштабе бараны, а не люди сидят.

Юра поспешно скрылся.

— Я прислушался: ночное сражение шло на спад, канонада и стрельба звучали реже, появились интервалы, даже мгновения страшной тишины. Танки, вертолеты, бронемашины, не ревели за окном.

— Тебя это тоже касается, — заметил капитан.

— Что? — Я посмотрел на капитана и только сейчас, как следует, рассмотрел его лицо: серое, лоб испачкан сажей, узкое, высеченное из камня, треугольное лицо. Белобрысые волосы стоят на голове ежиком, в больших темных глазах плещутся злость и усталость. Рот большой, красивый, жил собственной жизнью — кусал себя за губы, насмешливо и сердито кривился, ухмылялся, все время в движении.

— Что смотришь? Мой совет — драпай, пока не поздно. С такими командирами как у нас, от города ничего через неделю не останется.

— Володя? — капитан позвал солдата, но тот молчал, только грудь резко и порывисто опускалась и поднималась.

— Так что, Андрей Голодок, считай, что отдых закончился.

— Скорее всего.

Капитан прошел к столу, на этот раз он изменил привычке и выплеснул остатки водки в мой фужер.

— Будешь? — он посмотрел на меня. Я отрицательно покачал головой.

— Как знаешь, — капитан повел плечами, выпил и затянулся сигаретой. — Даже не верится, что час назад были в огненном аду.

— Он продолжается, — я закурил, сел в кресло, возле книжного шкафа.

Капитан показал на меня пальцем:

— Твой дом был последним.

— Не понял?

— Я ломился в два. Крысы?!! Все заперлись, никто не отвечал. Ни одна собака. Крысы! Решил, что в следующем вышибу дверь, а хозяину пущу пулю в лоб.

— Выходит, я не крыса?

— Не крыса, — согласился капитан. — Проклятье, — пробормотал он, вспоминая о сгоревшем танке и оставшихся там Саньке и Казахе.

— Они косили нас из пулеметов, не давая высунуться. Ничего, выбьют боевиков из города, загонят в горы и накроют вакуумной бомбой.