Валерий Строкин - Так и кончается мир [СИ]

— Если ты ожидал, что здесь будет война, зачем приехал отдыхать?

Я усмехнулся.

— Ничего я не ожидал. Когда ехал сюда — думал о другом. В родном городе меня обидели — взыграла гордость, захотелось на все плюнуть, скрыться и никого не видеть. А тут, дядя Рома — он вообще далек от грязной политики — уезжал в экспедицию на Сахалин, он и предложил скоротать время у него в гостях. Почему я сюда и приехал.

— Кто такой дядя Рома?

— Друг отца — геолог и хороший геодезист. Когда-то они вместе зимовали на Антарктиде, слышала про станцию «Мирный»?

— Слышала… Антарктида, — прошептала задумчиво Света. — Загадочное слово — Антарктида. Далекий и таинственный материк. Я никогда не увижу его и имею право сомневаться в его существовании — бывает и карты врут. Даже не представляю, что это такое, морозы, бр-рр-ррр. Я люблю лето, тепло… — Света поднялась.

— Ты куда?

— Пойду, принесу гитару. — Она покачнулась, хихикнула, — ой, кажется, ты меня напоил. — Ик, ик, — она рассмеялась и вбежала в дом.

— Выпей воды, — крикнул я вдогонку. Налив рюмку, пробормотал:

— За Антарктиду — далекую и мифическую страну!

Вернулась Светка, забренькала, настраивая гитару.

— Какую музыку ты предпочитаешь? — спросила она, пробегая пальцами по струнам.

— Я? Старый добрый рок, что-нибудь из «Дип Парпл», «Роллингов», «Ху».

— Старье, — скривилась Светка, — Я, конечно, тоже люблю «Ганс эн Роузес», но сейчас все слушают гранж, например, «Нирвану».

— Вот и сыграй что-нибудь из «Нирваны».

Светка рассмеялась:

— Я такое не умею.

— Тогда играй, что умеешь, — я наполнил рюмки. — Все, водка закончилась, — Я положил под лавку пустую бутылку.

— Хочешь Гошу?

— Нет, только не Гошу и не про его калоши.

— Тогда «Крематорий».

Я вздохнул:

— Пусть будет «Крематорий». Выпей.

— Звякнем!

Мы звякнули и выпили. Светка, ставя рюмку на лавку, случайно уронила. Рюмка упала на торчащий из земли круглы камень и разбилась.

— Ой, я такая неловкая. Я не хотела, честное слово, — она сконфуженно улыбнулась.

— Посуда и рюмки бьются к счастью, — отозвался я, подбирая осколки.

— К счастью, так к счастью, тогда загадаю желание, — она закрыла глаза, сморщила носик и о чем-то задумалась. В этот момент её пальцы ударили по струнам, она взяла несколько аккордов и запела, на этот раз спокойным, немного сипловатым голосом. Получалось у неё неплохо:

Я закурил. Никто и никогда определенно не сказал, для чего живет человек на планете Земля. Цель жизни простая — жизнь, ее совершенствование, утверждают философы. Добро делать у нас не получается. Зло — не хотим, но совершаем, с завидным постоянством. Никого не любим и очень редко — себя… Тогда для чего живем? Для того чтобы завтра сдохнуть? Что-то оставить после себя, например, память? Выходит, живем ради памяти? Глупо просто жить. Просто жить тоже глупо, не так всё просто и не у всех получается. У матери природы никто просто так не живет. Всё с пользой, тесно связано и перевязано, от маленькой мошки до лопоухого слона. А мы? Для чего она нас выпестовала? Мы научились быстро выживать, потеснили зверей, вырубили леса, обжились и привыкли чувствовать себя венцом природы, царями всего сущего. Сейчас нам не от кого защищаться, кроме самих себя. А Бог? Бог! Он хотел, сделать нас своим подобием и назвал нас своими чадами, своей паствой. Подобия не получилось, мы ничем не отличаемся от тех, кто жил до нас тысячи лет назад. Время нас не изменило, мы от него не зависим, мы все те же хомосапиенсы с палкой-копалкой, превратившейся в ружьё. Сегодня чада не распнут Бога, а расстреляют в каком-нибудь глухом тупичке или сунут ножичком где-нибудь в темном переулочке.

Так для чего мы живем? Как нам ни муторно, какие мы ни есть плохие, но мы помним о Тебе, тянемся к Тебе. Распускаем сопли, молим о прощении. Наши грехи как колодки — раз повисли, не снимешь. С каждой новой глупостью становятся тяжелее, тянут вниз. Зачем такое мудачье Тебе нужно? Глупая, самоуверенная, эгоцентричная паства? Или Ты забыл о нас? Плюнул в сердцах с небес, громыхнул молнией и отвернулся: что хотите, то и делайте. Для чего же мы живем? Чтобы завтра сдохнуть?

— О чем задумался, казак?