Иван Мялицын - Танки вел Алексеев

— Здравствуйте, говорит Федоров…

«Федоров» — условная фамилия командующего фронтом Ватутина.

— Как ведут себя немцы? — задал он вопрос. Выслушав ответ, объявил: — С сего часа вверенное вам хозяйство поступает в подчинение командующего 1-й гвардейской танковой армией.

На следующий день Алексеев знакомился с командирами танковых бригад, артполков, офицерами штаба корпуса. А затем собрал совещание, чтобы познакомиться с боеготовностью частей и соединений перед наступлением.

Первым вошел в блиндаж и представился новому командиру корпуса высокий, молодцевато подтянутый офицер лет тридцати пяти:

— Шапошников Матвей Кузьмич — командир 178-й танковой бригады.

На чистой хлопчатобумажной слегка выцветшей гимнастерке подшит белый подворотничок. «Очевидно, любит порядок, если не франт», — подумал Алексеев.

— Полковник Божко Митрофан Дмитриевич — командующий артиллерией корпуса.

Среднего роста, широкое простое лицо, светлые волосы, голос с чуть заметной хрипотцой. «Этот прост, скромен», — промелькнула мысль.

— Подполковник Акопов Матвей Киракосович.

«Вот совладение: Матвей да Матвей. Лавриненко — Матвей, Шапошников — Матвей, Акопов — Матвей», — мысленно улыбнулся Алексеев. При первой встрече хотелось предугадать характеры, интересы, способности людей. Знал Василий Михайлович, что и к новому командиру подчиненные присматриваются с особым вниманием, сравнивают его с тем, кто был раньше. Наверняка и сейчас у многих вопрос: «А каков-то он будет?» И, вероятно, это закономерно: большие обязанности и высокая ответственность возлагаются на командира такого соединения, как корпус. Судьбы тысяч людей зависят от него.

Генерал внимательно слушал сообщения командиров бригад, старался уловить характерное для каждого из них: «Этот слишком оптимистичен, правдив ли? А этот, наверное, часто будет жаловаться на других: «Артиллерия виновата», «Инженерная служба подвела»… Хотя, конечно, всякое может быть: иногда первое впечатление обманчиво. Побываю в бригадах, полках, будет виднее». И Алексеев объявил боевое распоряжение:

— Материальную часть машин, вооружение привести в полную боевую готовность. Все машины дозаправить горючесмазочными материалами, пополнить боеприпасами. Вести тщательную разведку.

Все приготовились выслушать приказ о наступлении, но генерал заговорил о том, что следует понимать под словами «привести в боевую готовность машины и вооружение»:

— Проверить танковые двигатели, провести технический уход, проверить сцепление, тормоза, — перечислял Алексеев.

За долгие годы военной службы у него выработалась привычка не ограничиваться лаконичностью приказа, даже если исполнители были людьми опытными, знающими. На марше, а тем более в наступлении малейшее упущение, недоработка срывают или осложняют выполнение боевой задачи.

Для командиров, присутствовавших на совещании, такая детализация показалась излишней. Но пройдет время, и они будут воспринимать это как нечто само собой разумеющееся и необходимое.

20 июля 10-й танковый корпус перешел в наступление с целью овладеть узловой железнодорожной станцией Томаровка. Командир корпуса решил атаковать противника в двухэшелонном построении боевых порядков. 183-я и 186-я танковые бригады с самоходно-артиллерийским и истребительно-противотанковым полками составили первый эшелон наступающих. 11-я мотострелковая бригада с минометным полком получила задачу развить успех первого эшелона. 178-я танковая бригада и истребительно-противотанковый полк вошли в резерв командира корпуса.

«В начале третьей декады июля 1943 года я прибыл в 10-й танковый корпус, — вспоминал бывший начальник политотдела полковник Николай Прокофьевич Стороженко, — вскоре после тяжелых боев под Прохоровкой. В 10-м танковом корпусе в начале июля погибли начальник штаба, начальники политического и особого отделов. Произошла замена и командира корпуса.

Генерал-майора Алексеева я нашел в машине у рации. Было это километрах в тридцати пяти севернее Томаровки. Алексеев вел переговоры по радио с командирами бригад и полков. Приняв меня за представителя штаба фронта, он кивком головы ответил на мое приветствие и продолжал работу. Мне ничего не оставалось, как присесть на сиденье машины и ждать. Наблюдаю и думаю: «Каков же мой новый командир?» Обветренное, со следами оспы лицо. Неторопливый разговор. Скажет кратко два-три слова, глядя на карту «двухверстку», остановится, чуть помедлит, произнесет опять несколько слов и… «перехожу на прием, перехожу на прием». Отмечаю окающий на уральский лад говор. Генерал упоминает несколько раз название села Триречное, дает команды и указания. Понимаю, что речь идет об опорном пункте врага. Закончив переговоры, генерал повернулся ко мне.