Геннадий Сорокин - Пропавших без вести – не награждать!

Лоскутов слушал докладчика вполуха. За ночь, проведенную на руинах 106-го отряда, он вымотался, промок. В животе его ныло от голода. Во рту было мерзко от бесчисленно выкуренных папирос.

– Почему на перехват бомбардировщика не были подняты истребители? Почему по нему не открыли огонь зенитные батареи? – раздраженно спросил Морозов.

– Немецкий самолет до Мурманска шел на большой высоте с потушенными огнями. Появился он так внезапно, что ни один истребитель не успел подняться в воздух, а если бы и успел, то отыскать его в ночных условиях нереально. При заходе на бомбометание «хейнкель» появился над землей на считаные минуты. Пока прожектористы пытались нащупать его, он уже вновь ушел за облака.

Генерал заслушал еще несколько офицеров и продолжил совещание в более узком составе. О ходе расследования доложил представитель военной контрразведки.

– Проведенным нами расследованием установлено, что вчера с наступлением темноты в 106-м отряде были проведены все предписанные уставом мероприятия по соблюдению режима светомаскировки: наружное освещение было отключено, окна занавешаны светонепроницаемыми шторами. Примерно около трех часов ночи не установленное следствием лицо ударом ножа в спину убило часового, патрулирующего территорию отряда около хозяйственных помещений. Предположительно этот же человек перед самой бомбардировкой взломал электрощитовую и включил второй, резервный контур освещения. В момент прохождения бомбардировщика над объектом он был освещен, как в мирное время.

– Откуда там взялся второй контур освещения? – спросил Колесников.

– Остался с тех времен, когда объект находился в ведении НКВД.

– Это аварийное освещение на случай побега заключенных, – не вставая с места, пояснил Лоскутов, по прошлой работе знакомый с мерами безопасности в местах лишения свободы.

– Мы считаем, – продолжил контрразведчик, – что один из членов 106-го отряда является вражеским агентом. Именно он убил часового и включил освещение.

– Так-с, – протянул генерал.

– Чепуха! – прервал наступившую тишину Николай Егорович. – В отряде предателя не было. Вы не там ищете.

– А где же искать? – контрразведчик, забыв про генерала, повернулся к Лоскутову. – Мы проверили все записи на КПП. На момент отбоя в расположении отряда не осталось ни одного постороннего человека. Все, кто пришел днем, покинули расположение части в установленное для них время. Убить часового мог только кто-то из своих.

– Что у нас с потерями? – поинтересовался Рогожин.

– 56 человек убито, 40 ранено. Безвестно отсутствуют шестеро. Предположительно один из них немецкий агент, покинувший часть после бомбардировки. С северной стороны периметра взрывной волной опрокинуло забор, там мог уйти кто угодно.

– Не спешите искать среди отсутствующих шпиона, подождите, пока разберут завалы, – посоветовал Лоскутов. – Все пропавшие бойцы на момент бомбового удара спали в казарме. Там они и лежат.

– Товарищи офицеры, – генерал Морозов жестом велел Николаю Егоровичу встать, – после гибели подполковника Ванина капитан Лоскутов исполняет обязанности командира 106-го отряда. Проходите поближе, капитан. Докладывайте ваши соображения.

– Пользуясь опытом, полученным в милиции, я провел собственное расследование. Итак, мои выводы. Около хозяйственных построек сплошной деревянный забор отсутствует, проем затянут колючей проволокой. На проволоку для звуковой сигнализации нацеплены пустые консервные банки. Недалеко от электрощитовой два нижних ряда проволоки оказались перекушенными. Оттуда, извне, проник на территорию отряда диверсант. Этот человек был хорошо подготовлен: он знал месторасположение рубильника запасного освещения и знал, как организована караульная служба в отряде, во сколько происходит смена часовых. Как я думаю, в его первоначальные планы не входило устранение часового, но что-то подвигло его на убийство. Скорее всего, перестраховался.

– А почему в отряде так скверно организована охрана наружного периметра? – спросил Рогожин.

– Разведывательная воинская часть – это не продовольственный склад, который надо охранять от внешнего вторжения. Кто полезет на охраняемую днем и ночью территорию? Никто. Время военное, часовой долго разбираться не будет: вдарит из автомата, а потом пойдет посмотреть, кого подстрелил. Отсутствие реальной угрозы усыпляет бдительность. Любой боец, заступающий в караул, знает, что проникновение на объект маловероятно. Вчера ночью шел мокрый снег. Часовой понадеялся на «звуковую сигнализацию» и спрятался под навес у хозяйственных построек. Диверсанту же снег был только на руку.