Виталий Кулак - Горячее дыхание войны [litres]

– Немцы где, товарищ лейтенант? Близко?

– Уже близко. С трудом оторвались от них. Я из штаба Брянского фронта. Лейтенант Никифоров. Выполняю особое задание. Вот мои документы.

Бронский мельком взглянул на протянутые ему лейтенантом документы и сразу же вернул их.

– Понятно. Значит, скоро будут тут, – мрачно произнёс он.

– Думаю, часа через два покажется их разведка на мотоциклах. Потом подойдёт пехота с танками.

Лейтенант Никифоров, а это был не кто иной, как Генрих Рош из полка «Бранденбург-800», которому поставили задачу захватить мост, скомандовал своим диверсантам, одетым в форму бойцов НКВД:

– Десять минут перекур. Далеко от машин не отходить.

Переодетые диверсанты чуть ли не одновременно начали выпрыгивать из кузовов полуторок.

Многие что-то говорили друг другу по-русски. Создавалось впечатление, что это обычные русские парни, уставшие от дальней дороги.

В этот момент к Бронскому подошёл Алексей Орлов.

– Может быть, с нами останетесь? – спросил он лейтенанта Никифорова. – Поможете батальону товарища Бронского мост защищать. А то нас тут мало. Только истребительный батальон, как видите. Потом вместе поедем в штаб Брянского фронта. Мне туда тоже нужно. Или хотя бы в штаб 50-й армии.

Тот с сожалением развёл руками.

– Не могу. Выполняем особое задание. Нужно возвращаться.

И вроде бы сказаны обычные слова, но ответ Никифорова не понравился Алексею, покоробил его. Нет, конечно, всё понятно. Приказ есть приказ. Задание выполнить нужно. Но в голосе лейтенанта ему почудилось что-то нехорошее, какое-то злорадство, что ли.

Алексей неодобрительно посмотрел на новоприбывшего командира. Обычный лейтенант. Ничего особенного. Вот только форма у него новенькая, и часто смотрит он по сторонам, как будто бы что-то высматривает, подсчитывает. К тому же весь он какой-то собранный, напряжённый. Другой на его месте, попав к своим, расслабился бы, успокоился.

«Странный он, – подумал Алексей про лейтенанта Никифорова. – Весь как на пружине. Того и гляди взорвётся».

Орлов попытался прогнать эти мысли, но они через несколько секунд возвращались. Всё-таки было в этом лейтенанте что-то непонятное. Алексей время от времени бросал на него взгляд, стараясь не выдать свой интерес. Вроде бы лейтенант ничего не заметил. Или, может быть, не обратил внимание. Да и зачем ему осторожничать среди своих?

А Никифоров оказался весёлым и словоохотливым. Он непринуждённо разговаривал с Бронским, рассказывал какую-нибудь смешную историю и сам же первым над ней смеялся.

Алексей обратил внимание, что бойцы, приехавшие с лейтенантом Никифоровым, не стали закуривать, хотя командир им это разрешил. Любой курящий советский солдат, как только получает разрешение на перекур, сразу достаёт папиросу или делает самокрутку из табачка. Закурить цигарку на фронте – святое дело!

А эти бойцы почему-то не курят. Ни один! Хотя лейтенант им разрешил перекур.

«Опять странно, – отметил Орлов. – Что ж они не курят? Неужели у них папирос и табака нет? Быть такого не может».

Алексей почувствовал, как у него учащённо забилось сердце, а на душе стало почему-то тревожно. Так у него уже было несколько раз перед боем. Что ж, ничего удивительного, ведь скоро здесь будут немцы. Бой будет тяжёлым. Кто знает, останешься ли жив после него?

Орлов, уже не скрывая своего интереса, рассматривал бойцов лейтенанта Никифорова. Они вначале стояли возле своих полуторок, а потом начали потихоньку, группами по два-три человека отходить от них. Причём перемещаться они стали как-то все вместе, одновременно, будто бы им кто-то отдал команду.

«А ведь лейтенант приказал им не отходить далеко от машин», – вспомнил Алексей.

Постепенно подчинённые Никифорова оказались чуть ли не на всей позиции истребительного батальона. Это уже не могло быть совпадением. Они действовали по какому-то плану.

Тут у Алексея Орлова тысячи мурашек побежали по спине: «Это же немцы! Диверсанты! Мост!»

Когда палец Рюмина полностью прижал спусковой крючок, раздался щелчок затвора. В его автомате закончились патроны. По лбу Александра потекли капельки пота. Он ещё не осознал, как сильно ему только что повезло. После щелчка затвора его мозг отдал приказание телу, и Александр прыгнул на немецкого агента.

Рюмин успел подняться на колени, когда на него со всей силы обрушился Никаноров. Они оба покатились по земле, отчаянно молотя друг друга кулаками. Так продолжалось минуты две, пока старший лейтенант ловко не заломил назад за спину правую руку своего противника.