Виталий Кулак - Горячее дыхание войны [litres]

– Что случилось?

– Ничего. Я остаюсь. Рюмина сам доставишь куда надо.

– Что значит «остаюсь»? Где? Зачем?

– Тут остаюсь. С ними, – Алексей кивнул в сторону моста. – Помогу. – И, не дожидаясь ответа, пошёл к речке.

– Лейтенант! Назад! – закричал Никаноров, торопливо вылезая из автомашины. – Я приказываю, назад! Ты что, под трибунал захотел?!

Никаноров стукнул кулаком по машине.

Но Алексей даже не оглянулся. Никаноров ещё что-то кричал ему вдогонку, но он опять никак не отреагировал. Потом лейтенант услышал, как кто-то спрыгнул из кузова грузовика на землю и заспешил вслед за ним. Тут он всё-таки оглянулся: его догонял сержант Потапенко. Он подбежал к Алексею, остановился в паре метрах от него.

– Я с вами, товарищ лейтенант, – Потапенко поправил висевший на плече автомат.

– Ну пошли, – просто сказал Алексей.

Он повернулся и быстро зашагал к мосту. Пограничник не отставал. Сзади послышался звук заводящегося мотора, и через минуту полуторка поехала в тыл.

Алексей больше не думал ни о Никанорове, ни о его угрозах насчёт военного трибунала, ни о немецком агенте. Это всё осталось позади. Он почему-то чувствовал, что его место сейчас там, впереди, у моста, среди бойцов истребительного батальона. Он просто должен быть там. Так нужно. Так правильно.

Он уже слышал рёв и вой немецких танков и самолётов, короткие команды гитлеровских офицеров, разрывы артиллерийских снарядов, треск автоматных и пулемётных очередей. Он ощущал горячее дыхание войны, которое с каждым его шагом становилось всё ближе и ближе.

Было двенадцать часов дня, когда три полуторки, с сидевшими в них немецкими диверсантами, переодетыми в форму бойцов НКВД, приблизились к Речушке. Лейтенант Генрих Рош приказал остановиться в укромном месте и провести разведку. Ему нужно было знать, какая ситуация на данный момент возле моста.

Вперёд отправились несколько разведчиков, а Рош под охраной двух солдат принялся в бинокль наблюдать за мостом. Великолепный немецкий бинокль позволял ему различить буквально каждую деталь. Вот двое советских солдат в гражданской одежде оборудуют позицию для пулемёта. Недалеко от них ещё люди в гражданской одежде копают окопы.

«Понятно. Значит, здесь русские оставили ополчение. Красной Армии нет. Тем лучше», – с удовлетворением подумал диверсант.

Мост охраняют ополченцы, а не регулярная армия. Значит, его захватить будет не очень сложно. В этом Рош абсолютно уверен. Что смогут поделать гражданские лица против хорошо подготовленных диверсантов Вермахта? Ничего! Даже если эти гражданские лица вооружены и превосходят «бранденбуржцев» в численности. Вот от Красной Армии с её комиссарами можно ожидать сопротивления. Они это уже доказали, чёрт бы их взял.

Генрих Рош внимательно наблюдал за русскими. Он старался ничего не пропустить. Кое-какие данные он вносил в свой блокнот.

Через час вернулись разведчики.

– Герр лейтенант, – по-русски сказал один из них в форме советского старшины, – разрешите доложить?

– Давай, и побыстрей, – тоже по-русски ответил ему Рош.

На задании они всегда говорили на русском языке, хотя, конечно, иногда кое-кто мог вставить слово-другое на немецком языке.

– Мост охраняют не более сотни солдат. Вернее, это так называемые ополченцы, насильно мобилизованные. Вооружены в основном винтовками. Есть два пулемёта. За час через мост проехало несколько советских машин. Беженцев нет.

То, что через мост ещё иногда проезжают отставшие от своих советские машины, Роша ничуть не пугало. Это им не помешает.

– Отлично. Через пять минут выезжаем.

Лейтенант Рош испытывал сильный душевный подъем, как всегда у него бывало, когда предстояло выполнить ответственную задачу. А то, что он её выполнит, у него не было сомнений. Он чувствовал за собой мощь Вермахта. Он его меч, который первым вонзится в живот русским.

Полуторка ехала по пыльной дороге и немилосердно подпрыгивала на ухабах. В другой раз старший лейтенант госбезопасности Александр Никаноров обязательно сделал бы замечание водителю, чтобы он знал, что офицеров нужно возить осторожнее, но сейчас ему было не до этого. Он сидел в кабине грузовика и едва сдерживал свой гнев на Алексея Орлова.

«Мальчишка! Сопляк! Остался на передовой. Подумаешь, герой какой нашёлся! Ну ничего. Пусть только вернётся. Я ему устрою…»

Что он устроит Орлову, когда тот вернётся, старший лейтенант никак не мог придумать. Что-то подсказывало ему, что лейтенант поступил на самом деле правильно, так, как нужно. И от этого он ещё больше злился, не только на Орлова, самовольно ушедшего в окопы, но и почему-то на себя.