Виктор Чехов - Разведчики

Выйдя из полкового клуба, Синюхин остановился у доски объявлений. Хотя партийное собрание уже полчаса как закончилось, волнение еще не улеглось. «Прием кандидатов в члены ВКП(б)…» — прочел он и задержался взглядом на своей фамилии. Перед глазами возникла клубная сцена, в президиуме замполит, командир полка Усаченко, политрук Иванов.

— Товарищ Синюхин, расскажите свою биографию, — доносится к нему, словно издалека.

Расстояние до сцены показалось очень длинным. Политрук Иванов ободряюще улыбнулся. И захотелось Синюхину говорить не о себе, а о тех замечательных людях, среди которых он жил. Шаг за шагом проследить большую работу Марина, Вицева, Иванова и других пограничников-коммунистов, воспитывающих таких, как он, простых людей… А его биография слишком незначительна. До войны — тракторист колхоза, потом боец пограничных войск. Вот и все. Занимается самообразованием, готовится в школу лейтенантов… Плохо он рассказал свою биографию, недаром было столько вопросов, и все больше о том, как сражался с противником.

Синюхин оглянулся — кругом никого. На дворе потемнело. Надо спешить в свой взвод, завтра в разведку. Вспомнились слова Иванова: «Старший сержант Синюхин оправдает доверие партии…»

Оправдаю! — вслух проговорил Иван Титович и зашагал по тропинке к своей землянке.

Неподвижная гладь широко, на десятки километров раскинувшегося озера. Изумрудной тенью отливает у лесистых берегов вода. Гигантскими черепахами высятся над ней валуны. Стоит необычная для мая на крайнем севере жара. Уже почти вся поверхность очистилась ото льда.

Чуть заметной точкой маячит затерявшийся в синем просторе катер. И если бы не две светлые, расходящиеся от носа катера линии и небольшой пенящийся бурун у кормы, катер можно было бы принять за один из возвышающихся над водой черных камней. За катером тянется на буксире большая рыбачья лодка.

Приглушенный шум мотора, плеск рассекаемой воды сливались с голосами разведчиков. Отправляясь в новый поход, они опять вспоминали своего командира Марина, лечившегося в далеком госпитале. Все с нетерпением ждали его приезда, были уверены, что начальник вернется на свою боевую заставу. С ними он был с самых первых дней прихода в подразделение, сумел организовать в тылу противника грозный партизанский отряд, объединив отрезанных от подразделения пограничников. Наносил врагу такие удары, что за его поимку была назначена крупная награда. Марин как бы незримо жил на своей заставе.

Обо всем этом политрук Иванов беседовал с бойцами, и эти беседы еще больше укрепляли любовь к командиру-другу, всегда умевшему помочь в трудную минуту. Вот и вспомнили они своего командира, отправляясь в новый поход.

Дозорные на катере и в лодке внимательно следили за «воздухом».

Здесь фронт, враг близко. Каждую минуту могут показаться на горизонте его самолеты.

Катер вошел в узкий пролив, соединяющий два больших озера. Росшие по берегам деревья закрывали большую часть неба. Донесся рокот самолета.

Едва катер повернул к усеянной огромными валунами полосе земли, послышалась команда:

— Глуши мотор!

Лавируя между камнями, катер остановился.

— Натянуть брезенты!

Лодку и катер покрыли черными, просмоленными брезентами. Все замерло. Рябь разошлась. Между камнями — зеркальная гладь.

Рокот самолета приближался. Вот послышался гул второго. Вынырнув из-за деревьев, самолеты один за другим пересекли пролив, скрылись за островом. Опять пересекли, опять скрылись… И всякий раз казалось: заметили, делают заход… сейчас откроют пулеметный огонь… Бездействие становилось невыносимым, хотелось что-то предпринять. Выпустить хотя бы несколько обойм в воздушных разбойников.

Понимая настроение бойцов, Иванов приказал:

— Сидеть тихо, без движений, — и от этого громкого голоса стало сразу легче, спокойнее, как будто слова политрука устранили опасность.

Самолеты скрылись… Рокот моторов заметно утихал и скоро заглох совсем.

— Проверили, гады! — презрительно сплюнул Зубиков, помогая снимать брезент. — Хорошо, что проскочили широкое место, а то бы пришлось кормить раков.

— Сразу всех не перебил бы, — спокойно отозвался Синюхин, — пока разворачивался да заходил, мы бы успели к берегу.

Зубиков усмехнулся:

— Успеешь! Катер восемь-десять километров в час делает, а самолет..

— Разговорился! — остановил Зубикова Синюхин. — Лучше делом займись. «Раков кормить… Восемь-десять километров»… А тоже о доблести, геройстве пограничников толкуешь! Если нужно умереть — умри без паники, без страха!