Виктор Чехов - Разведчики

— Они на чердаке! — услышал Гладыш.

Гитлеровцы стояли у лестницы, поглядывая наверх. Оттащив ищейку, проводник пошел с ней к крыльцу дома.

У окна, из которого выскочил Гладыш, ищейка покружилась на месте и вдруг с силой рванулась к сараю, повизгивая, дрожа. Вот ее острая морда у пролома…

Грохот выстрелов прокатился по двору. Ни криков ни стонов не слышал Гладыш. Он только следил с окаменелым лицом за тем, как валились гитлеровцы на землю. Рядом с ищейкой упал офицер. У лестницы, скорчившись, лежали двое солдат. Несколько их побежали за угол и оттуда открыли стрельбу… Пули градинками, глухо и часто, ударялись в каменную стену сарая, почти беззвучно прошивали бревна.

«Еще поборемся! — думал Гладыш. — Только бы Шохин и Валюшко не попались…»

Один из гитлеровцев подобрался к изломанной двери, бросив в сарай гранату. Она взорвалась у крайнего штабеля, развалив каменные плиты. Несколько гранат с глухим стуком ударилось в стены у проломов и разорвалось снаружи.

Вдруг Гладыш почувствовал запах гари. Сарай стал медленно наполняться дымом.

— Подожгли, сволочи! — проговорил он и огляделся. Было почти темно, и у каждого пролома возвышалась копна сена. По ним уже пробегали синевато-желтые язычки, сливаясь в огненные струйки. И вскоре пламя забушевало в проломах, подбираясь к стропилам. От едкого дыма все труднее было дышать. Слышалось уже потрескивание стропил.

Выстрелы во дворе смолкли.

— Ждете, гады? Ждите, ждите! — Гладыш подбежал к одному из проломов, где не так бушевал огонь, выставил автомат и дал очередь. Закрыв глаза, пригнув к автомату голову, он пробрался сквозь горевшее сено и неожиданно для гитлеровцев выскочил во двор. Одежда на нем дымилась и тлела.

Его выстрелы слились с выстрелами врагов. Острая боль пронизала грудь, перед глазами поплыли красные круги. «В диске кончаются патроны…» — промелькнула мысль. Кровавый туман застилал глаза, в ушах стоял непрерывный звон.

— За мою Советскую Родину! — были его последние слова.

Гладыш упал мертвым. Но пальцы все еще сжимали спусковой крючок автомата, и, казалось, даже после своей смерти он продолжает сражаться.

Получив задание от Гладыша, Шохин и Валюшко прежде всего отправились к бургомистру. Гросснер опять сидел в своей комнатушке, перед конторкой. Он очень осунулся, во всем его облике чувствовалась полная растерянность. Увидев разведчиков, живо обернулся к ним и вытянул вперед короткую руку:

— Мне нужен ваш совет. Вы должны мне дать его… — Он выпрямился, выставив живот, и патетически закончил: — как вашему солдату! Я выполнял ваши приказания, передавал вам военные тайны…

И, не выдержав, схватился пухлыми руками за голову, закачался из стороны в сторону:

— Проиграть такую войну! Теперь все погибнет, все! О-о! — стонал он. Придя вдруг в ярость, Гросснер захрипел: — Жизненное пространство!.. Где же оно? Где обещанные земли? — Он стал невнятно ругать Гитлера, потом умолк и испуганно уставился на разведчиков.

— Где находятся артиллерийские заводы, — подступил к нему Шохин, — те, про которые я спрашивал? — Он оглянулся на Валюшко: — Помоги объяснить… Тот, что построен в сороковом году, и второй, начатый в сорок первом.

На правильном немецком языке Юрий повторил вопрос Шохина. Гросснер подумал, достал карманную карту. На желтой обложке вверху был круг, до половины обведенный черной каймой. В нем две буквы «mm», ниже надпись «Ostpreußen». Раскрыв карту, Гросснер ткнул пальцем возле Кенигсберга и с юго-восточной его стороны поставил чернилами две жирных точки, северо-западнее — крестик.

— Это заводы, — показал он на точки, — а здесь, где крестик — подземный завод. Под землей, — пояснил он. — Понимаете?

— Понимаем, — Шохин взял карту, положил ее в боковой карман пиджака. — Если сведения не верны… — и он выразительно хлопнул себя по карману.

Гросснер приложил руку к сердцу, вздернул плечи. Всем своим видом показал: в нем могут не сомневаться.

— Теперь к Гладышу? — спросил Валюшко, когда они вышли от Гросснера.

— Проверим правильность его сведений, может, что-нибудь Гросснер и набрехал.

— Проверить, конечно, надо…

В Кенигсберг они пробирались знакомыми тропами, избегая встречной толпы беженцев, двигающихся из города.

Вечерело. Подняв воротники демисезонных пальто, надвинув шляпы, Шохин и Юрий проходили по глухой аллее шумевшего обледенелыми деревьями города.