Виктор Чехов - Разведчики

Тогда Шохин и дал слово вернуться после отпуска в парашютно-диверсионно-разведывательный отряд к Гладышу, Валюшко и радистке Наде. Куда-то направят их теперь!

Подъезжая, Шохин вдруг задремал и на станции Боярской соскочил с подножки вагона, когда поезд уже тронулся.

За станционным зданием стоял грузовик, готовый к отправлению.

— Стой! Стой! — подбежал Шохин к машине. В одной руке Петра болтался вещевой мешок, в другой он держал шинель.

Сидевший рядом с шофером младший лейтенант выглянул из кабины.

Шохин приложил к пилотке руку:

— Разрешите обратиться, товарищ младший лейтенант?

— Подвезти, что ли?

— Так точно. В часть полковника Усаченко.

— Ладно, залезайте наверх. Из госпиталя?

— На побывку, товарищ младший лейтенант. Разрешите?

— Садитесь.

Шохин ловко вскочил в кузов машины. Там на ящиках и тюках сидели семеро пограничников. Они приняли вещи Петра и потеснились. Ни одного знакомого! А как хорошо было бы встретить кого-нибудь из старых товарищей.

— Что здесь новенького? — обратился Шохин к пожилому ефрейтору с красной нашивкой ранения.

Тот обрадовался случаю поговорить.

— Это в каком смысле? Если насчет фронтов, так за последние три дня наши фашистов эвон куда угнали! Если взять города крупного калибра, так, значит Яссы освободили, Кишинев. А вчера передавали, что тридцать первого августа наши в румынскую столицу Бухарест вступили.

— Знаю. На этом фронте как?

Пограничники с удивлением посмотрели на Шохина.

— Здесь к концу дело подошло. Капут и финским и немецким фашистам, — ефрейтор сдвинул фуражку на затылок. — Как говорится, «догорай, моя лучина». А вы, товарищ, что же — совсем положения на нашем фронте не знаете?

— Только по газетам следил. Из Москвы еду. Последнее время далеконько был. Подробности узнать не терпится. Я раньше служил на шестой заставе старшего лейтенанта Марина.

Ефрейтор еще раз взглянул на Петра:

— Товарищ Марин капитан уже теперь! Боевой офицер. Я с его заставы.

Петр обхватил ефрейтора за плечи:

— С шестой?! Расскажи, кто там остался? Я — Шохин, пулеметчиком был на заставе… Как Синюхин?

— Слыхал про тебя. Не раз слыхал! В клубе и по сю пору твоя карточка висит. Да и старший сержант Синюхин часто вспоминал тебя!

— Жив, не ранен? — насторожился Шохин.

— Товарищ Синюхин в школу лейтенантов от нас уехал. А сейчас в армии товарища Черняховского. Лейтенант уже. Да если интересуешься, могу все по порядку доложить… А приедем, и письма покажу.

Шохин опустил голову. Не удалось встретиться со старым другом!..

В полк прибыли к полудню. Шохин, вместе с ефрейтором, соскочил у землянки разведвзвода.

Недалеко была расчищена и посыпана песком небольшая площадка, на которой стояли ровные ряды скамеек, занятые пограничниками. Перед ними стол и выкрашенная в черный цвет доска. Капитан Седых проводил занятия.

С каким волнением вглядывался Шохин в лица бойцов. Как будто и солнце не светило, и ветер не дул, а глаза слезились, и он видел перед собой только расплывчатые пятна.

Родная застава, к которой все время рвалось сердце, которую никогда не покидал в мыслях! И все, что делал там, на Украине, было от имени его шестой пограничной заставы.

— Вот что значит в родные места вернуться! — тихо проговорил ефрейтор, глядя на Шохина.

— Где КП заставы? — с трудом спросил Шохин, не увидев среди бойцов знакомых.

— Вот та землянка, наискосок.

Шохин опустил вещевой мешок на землю, бросил на него шинель.

— Я к командиру, — сказал он дневальному. Одернув гимнастерку, чуть сдвинул на правый бок пилотку и направился на командный пункт.

Марин сидел за столом, заваленным книгами. Услышав стук, не отрываясь от чтения, разрешил:

— Войдите!

— Товарищ капитан, старший сержант Шохин…

Марин поднял голову, порывисто встал.

— Вернулся?! — сдерживаясь, спросил он и, чуть-чуть волоча правую ногу, пошел навстречу Шохину. — Вижу, ты и там за честь пограничника постоял. — В сдержанности Марина чувствовалась большая радость. — Конечно, к нам, на шестую?

— В отпуск, товарищ капитан!

— В отпуск?! Садись, рассказывай. Как же это так — в отпуск?! — Марин вернулся к столу.

Хотя Марин и ходил довольно быстро, его странная походка бросалась в глаза. Не ускользнуло от Шохина, что и движения рук его были несколько затрудненными.

— Жаль, жаль, — сказал Марин, выслушав Шохина. — А я думал, что ты вернулся к своему пулемету.

— Застава для меня, товарищ капитан, родной дом. — Шохин посмотрел Марину в глаза. — Война на этом фронте, можно сказать, кончилась, а я еще не поквитался с фашистами. У меня, товарищ капитан, от отца, расстрелянного гестапо, письмо есть. Наказ его, какой он мне дал перед смертью, хочу выполнить! Мать и сестру на каторгу угнали…