Иван Кононенко - Не вернуться назад...

К концу недели она очень уставала, возвращаясь домой, думала о том, чтобы скорее добраться, сделать самое необходимое и заснуть. Так было и на этот раз. Она забылась в своих невеселых мыслях и не слышала, как к тротуару впритык подкатил черный блестящий лимузин. Только когда резко скрипнули тормоза, она, вздрогнув, обернулась и увидела машину. Из открытой дверцы Штрекер позвал:

— Фрейлейн Лариса, идите в машину, я вас подвезу домой.

Остановившись, она растерянно оглянулась и не сразу нашлась, что сказать:

— Спасибо… но я пешком дойду, мне уже недалеко.

— Идите, идите, я жду вас, — настаивал на своем Штрекер. Он подвинулся, и Лариса покорно села рядом на заднем сиденье, шофер закрыл дверцу, и машина легко тронулась с места. Она потом долго помнила эту встречу и, вспоминая, ругала себя, что, как ей казалось, смалодушничала, согласившись сесть в машину фашиста. Но ведь и отказаться ей все равно не удалось бы. Был ли это страх или что-то Другое, но какое-то время она сидела в оцепенении. Штрекер тоже молчал. Машина, покачиваясь, легко шла по булыжной мостовой на небольшой скорости. Лариса спохватилась: она не сказала, куда ей нужно. Может быть, он знает ее адрес? Взглянув в окно, она поняла, что уже поздно говорить, они проехали нужный поворот, но все же сказала:

— Герр гауптман, извините, но мы проехали.

— Ничего. Не беспокойтесь, фрейлейн Лариса. Можно немножко прокатиться. Погода хорошая, не правда ли?

Лариса растерянно кивнула, ей ничего не оставалось, как ожидать, что будет дальше и что все это значит.

— Как дела в вашей горуправа? — у Штрекера не всегда получалось с падежами. Лариса не знала, что ответить, и пожав плечами, сказала:

— Не знаю, все хорошо, кажется. — Штрекер не среагировал на ее ответ и, с минуту помолчав, холодно бросил:

— Зайдемте ко мне, у меня есть небольшое дело к вам. — Машина остановилась, и Лариса тут только увидела, что они подъехали с обратной стороны к дому, в котором помещалась служба Штрекера. Он важно вышел из машины и, держась за ручку дверцы, обождал, пока выйдет Лариса, и пошел вперед. Шофер обогнал их и распахнул входную дверь.

В кабинете Лариса опустилась в предложенное ей глубокое кресло около журнального столика, а Штрекер достал начатую бутылку красного вина, два бокала, вазу с конфетами и разлил вино.

— Надеюсь, фрейлейн Лариса не откажется выпить хорошего вина, — он пододвинул бокал к Ларисе, сел напротив и поднял бокал: — Прозит.

— Спасибо, я не пью, герр гауптман.

— Ну что вы, после рабочего дня немножко можно. — Он сделал подобие улыбки и отпил глоток. — Тогда прошу вас кушать конфеты. Девушки любят сладкое, не правда ли? — Наступила томительная пауза, и Лариса для того, чтобы чем-нибудь занять руки, достала конфету и начала ее разворачивать. Штрекер поднялся, взял с письменного стола пачку папирос: «Фрейлейн разрешит?», закурил и, порывшись в письменном столе, вытащил листовку.

— Фрейлейн знает, что это есть? — Он положил листовку перед Ларисой. Ужасная мысль, словно молния, вспыхнула в ее мозгу: «А что, если он что-то знает?» Она стала бледнее прежнего. «Тогда все, конец».

— Не знаю, листовка, наверное, — сказала она тихо.

— Да, фрейлейн. Это значит, что в городе есть бандиты. Они, возможно, приходят сюда из леса. Они хотят делать беспорядки: убивать, поджигать дома, грабить мирных граждан. Вы еще их не знаете… — Он пристально смотрел Ларисе в глаза, пытаясь понять, какое впечатление произвели его слова. Она кивнула, хотя не могла понять, зачем он все это говорит.

— Вы есть германский служащий, мы хорошо вам платим. Вы должны помогать германскому командованию бороться с бандитами. — Его прорвало: он ходил по кабинету, жестикулировал и говорил, говорил.

Постепенно ей удалось взять себя в руки. Она спросила:

— Но чем я могу помочь?

— Вы давно живете в этом городе? Вы берите конфеты, кушайте, прошу вас.

— Давно. Я родилась здесь.

— У вас есть подруги, знакомые?

— Есть, — неуверенно сказала она, и у нее снова холодок пробежал по спине: «Почему он об этом еще спрашивает? Зачем ему?»

— Вы ходите в кино, на танцы?

— Я почти нигде не бываю.

— Это нехорошо. Молодая красивая девушка должна ходить в кино, на танцы, бывать везде, должна знакомиться с молодыми людьми.

— Но у меня больная мама…

— Это ничего. Я хочу просить вас, фрейлейн, помогать нам. Очень хочу просить, — в голосе его послышался металл.

— Но я не… — снова начала она, но запнулась.